ПТИЦЫ

ПТИЦЫ (др.инд. putras, лат. putus — "дитя, детеныш") — класс позвоночных животных, передние конечности которых преобразованы в крылья.

Благодаря способности летать птицы всегда были предметом зависти человека, мечтавшего так же свободно подниматься в небо, к свету и Солнцу, общаться с богами и видеть мир с высоты.

Полет птиц ассоциировался с вознесением души, очищением, обретением бессмертия в высших сферах.

В различных мифопоэтических традициях птицы выступают как непременный элемент религиозно-мифологической системы и ритуала, обладающий разнообразными функциями. Птицы могут быть божествами, демиургами, героями, превращёнными людьми, трикстерами, ездовыми животными богов, шаманов, героев; тотемными предками и т. п. Они выступают как особые мифопоэтические классификаторы и символы божественной сущности, верха, неба, духа неба, солнца, грома, ветра, облака, свободы, роста, жизни, плодородия, изобилия, подъёма, восхождения, вдохновения, пророчества, предсказания, связи между космическими зонами, души, дитяти, духа жизни и тому подобное.

Типология птичьих образов в мифах охватывает не только реально существующие виды Птиц, но и фантастических птиц (Анзуда в Месопотамии, Гаруды у индийцев, Симурга, Варагны у иранцев, летающего Танифы у маори, Руха у арабов, Страха-Раха, Стратим-птицы, Ноготь-птицы, Ворона Вороновича, жар-птицы в русской традиции), или существ гибридной природы (сфинкс, химеры, сирены, горгоны, Пегас, грифоны, анчутка и т. п.), обладающих признаками птиц (крылья, перья, умение летать).

Ранние изображения птиц, имеющие сакральный характер, относятся к верхнему палеолиту (наскальная живопись и предметы, так называемого, «мобильного» искусства). Для неолита характерны изображения (нередко в сочетании с солярными знаками над птицами) птичьих кортежей или симметричных «птичьих» композиций, вотивных повозок с птицами. На рельефе из VI слоя Чатал-Хююка изображены головы двух коршунов, охватывающих женские груди, под ними — обглоданные коршунами кости (тема жизни и смерти); на фресках VII слоя — стервятники с огромными крыльями и человеческими ногами, которые терзают безглавого человека; сравните также образ «коршуновзорой» горгоны, женщины с птичьим лицом у Гомера; птичьи черты бабы-яги, албасты и другие.

На мировом древе или древе жизни место птиц на его вершине. В качестве птицы мирового древа в каждой конкретной традиции обычно выступает наиболее царственная птица — чаще всего орёл, иногда обозначаемый как гром-птица (в сибирских шаманских традициях), реже некий обобщенный образ большой («главной») птицей, в отдельных случаях с фантастическими чертами. Птица на мировом древе обозначает верх и в этом смысле противопоставлена животным классификаторам низа — хтоническим животным, прежде всего змее; известно также противопоставление птиц. рыбам (в шумерском тексте «Дом Рыбы»), а у ряда сибирских народов — мамонту.

Многие мифологические и сказочные тексты, а также произведения изобразительного искусства изображают поединок птицы (орла) и змеи, в котором птица выступает как пернатый помощник бога (чаще бога грома, чьим воплощением в ряде сибирских традиций рассматривается гром-птица) либо непосредственно противостоит змее. Мотив подобного поединка нередко сохраняет следы поединка бога и его противника, тем более, что птица вершины мирового древа (по преимуществу орёл) в разных традициях соотносится с громовержцем: Зевсом, Юпитером, Индрой, Перкунасом и другими, но в реконструкции также увязывается с образом мирового древа.

В разных источниках встречается образ двух птиц, сидящих на вершине или верхних ветвях мирового древа справа и слева от вертикали ствола. В этих случаях птицы соотносятся с солнцем и луной, и вся схема может быть понята как род космологической модели. Две птицы в кроне дерева (иногда одна из них темная, другая светлая) символизируют тьму и свет — два проявления небесной стихии. Такие композиции известны и в архаичном типе загадок о космосе, мировом древе или древе жизни. Вместе с тем в ритуальном плане эта пара птиц воплощает собой идею плодородия, благополучия, богатства, птицы выступают здесь как своего рода стражи богатства и гаранты правильности совершения ритуала.

Противопоставления птицы и змеи означают противостояние неба и земли, солнечных и хтонических (подземных) сил. Точно так же птицы в ветвях "Мирового дерева" означают "верхний мир", а рыбы в корнях дерева — "нижний мир". Такие изображения встречаются в книжных миниатюрах и на каменных рельефах XII—XIII вв.

Изображение птицы на вершине столпа означает соединение духа и материи — алхимический символ Солнца.

Трансформацией образа птицы на мировом древе является и сказочный мотив: в награду за спасение птенцов в гнезде на дереве (дубе) от змея Орёл, Ворон Воронович, Ноготь-птица выносят героя из подземного царства, где он добыл живую воду, на землю. Инверсией этого мотива можно считать индейский миф о разорителе орлиных гнезд, находящий параллели в некоторых евразийских сюжетах (у кетов, обских угров): герой разоряет гнездо орла (ворона, попугая ара и других хищных птиц) и добывает огонь. В этом же ряду стоит распространённый среди народов северо-восточной Азии и у американских индейцев мифологический сюжет, где чудесное средство (огонь, свет, солнце и т. п.) добывает сама птица — орёл или ворон, выступая в этом случае как демиург (впрочем, известны версии в тунгусских мифологических представлениях, в которых ворон действует как исполнитель воли или двойник творца) или культурный герой, а также как первопредок.

Демиургическими функциями наделены также орёл и другие птицы, выступающие или как творцы вселенной (земли), или как родоначальники данной культурной традиции. Более специализирована роль в творении земли некоторых водоплавающих птиц (гагара, нырок, утка и т. п.); широко распространена версия ныряния птицы (иногда многократного), поднятия ею со дна мирового океана ила, глины, из которых и возникает земля. В китайской традиции, по другой из версий, Цзянь-ди проглатывает два яйца, снесённые ласточкой, и рождает основателя иньцев Ци. В Полинезии известен миф о божестве, которое в виде птицы спускается в воду и кладёт яйцо, давшее начало Гавайским островам. На островах Тихого океана распространён мотив птицы — посланца бога, оплодотворяющей камень или дерево, из которых возникают живые существа. Птицы иногда выступают и как «вторичный» демиург или как помощник человека при «втором» творении.

Широко распространены представления о птицах, как о первопредках, тотемах племени. Пережитки фратриального тотемизма у австралийских племён сохраняются не только в мифологии, но и в названиях фратриальных объединений (фратрии Белого и Чёрного какаду, Клинохвостого орла и Ворона, Эму и др.); у тлинкитов на северо-западном побережье Северной Америки имелось две фратрии — волка и ворона; в первую входили роды орла и пингвина, во вторую — ворона, гуся, филина.

Существовали и племенные «птичьи» тотемы (в Африке известно племя с тотемическим названием «попугай»). «Птичья» тема отражается и в половом тотемизме (в австралийском племени курнаи тотемом мужской части считалась птица крапивник, в женской — синешейка). У дравидов тотемной птицей был воробей, у италийцев — дятел. В литературе высказывается мнение о тотемическом происхождении образа голубя в древнееврейской традиции, развитием которой является, видимо, и христианская тема голубя. Показательно, что в качестве тотемов выступают и «хорошие» («божьи») птицы (голубь, орёл, лебедь, аист и т. п.) и птицы, которые, по крайней мере, во многих традициях квалифицируются как «плохие», несущие угрозу, пророчащие беду и т. п. (ворон, сова, филин, воробей и т. п.), а также «непромысловые» птицы, мелкие птицы (типа синешейки и крапивника).

В ряде традиций орел выступает как «первоцарь» и учредитель иерархии, а также как эмблема власти, в частности царской (перья орла, как атрибут и символ власти и роль изображений орла в геральдике). С другой стороны, орёл нередко начинает жреческую (и шаманскую) традицию (орлиные атрибуты шамана в ряде сибирских и африканских традиций: когти, перья, крылья и т. п.). Как шаманские птицы известны также гагара, чайка, гусь, ворон, филин, сова.

Весьма распространенным как в древних (Египет, Двуречье, Греция, Китай), так и во многих современных традициях является представление о душе в виде птиц. Обские угры считали, что у человека несколько душ: одна из них «уходящая вниз по реке душа» может принимать вид трясогузки, синицы, сороки, ласточки и др.  Другая птица — «сонная» душа (приходящая к человеку только во сне) предстаёт в виде «птицы сна» — глухарки, изображение которой помещается на детских колыбельках. Образ души-птицы в ряде случаев перекликается с образом птицы-вестника смерти. В одном из гимнов «Ригведы» изображается отчаяние человека при виде голубя, ходящего по очагу: человек знает, что он умрёт. Как вестник смерти и символ души голубь выступает и в христианской традиции, а также у некоторых народов Средней Азии, североамериканских гуронов и др. В качестве символа души птицы выступают у эвенков, алтайцев, якутов, индейцев бороро в Южной Америке и др. Иногда дифференциация шла ещё дальше: у тлинкитов душа утонувшего ребенка воплощалась в морскую утку; душа младенца, задушенного матерью во время сна, — в сову и т. п. (у ряда американских племён птица — душа в раю или средство перенесения души в рай).

В мифах, сказках, народных песнях, сфере гаданий, примет, суеверий отмечено огромное количество примеров превращения в птиц богов, героев, людей.

Древнегреческая мифология полна историями о страшных птицах и о превращении людей в птиц. Дионис превратил миниад (дочерей Миния) в птиц. Скилла, дочь мегарского царя, также превратилась в птицу. Фракийский царь Терей в наказание за прелюбодеяние был превращен в удода. Его жена Прокна — в ласточку, а их сын Итис — в фазана. Грозными существами являются грифы, гиппогрифы, сирены. В виде орла выступают Зевс и Дионис; позднее с головой орла изображался евангелист Иоанн. В греческой мифологии известно также превращение Зевса в лебедя (при соблазнении Леды), Плеяд — в голубей,  Алкионы — в зимородка. Римский бог лесов Пик был превращён в дятла за то, что отверг любовь Кирки.

Для Древнего Египта характерно обилие птичьих изображений на знаменах, гербах и т. п. (сокол, чибис и др.) и образов богов-птиц. Был широко распространён культ сокола (или ястреба), бывшего формой воплощения Гора и его ипостасей. Сокол с распростёртыми крыльями был в Древнем Египте символом неба, воплощением бога Монту и считался священной птицей (в частности, олицетворением фараона). Священным считался и ибис, воплощение бега Тота (убийство ибиса, как и сокола, каралось смертью). В Карнаке коршун рассматривался как ипостась богини Мут. «Птичью» кодовую версию, повествующую с борьбе сокола и змей, имеет и тема соперничества божественных братьев Гора и Сета. В виде голубя — духа, который охранял Осириса, иногда изображалась Исида.

В шумеро-аккадской мифологии птичьи черты имели Иштар, Адад, Ашшур, Тиамат и другие божества. В Древней Персии складывали легенды о бессмертной птице Симург. Божество езидов Малакитауз изображалось в виде птицы, похожей на павлина. Почитание священных птиц было широко распространено в древнем Китае. Бог Шанди, приняв образ божественной птицы (ласточки), чудесным образом зачал сына, ставшего родоначальником иньцев. Ацтеки вели происхождение бога Уицилопочтли от птички колибри (он изображался как человек с зелёным оперением на голове). Птичьи ипостаси и метаморфозы широко известны в сибирском ареале. Некоторые сыновья финно-угорского бога Нуми-Торума почитались в виде птиц (лебедя, гуся, ястреба). Особенно широко представлены подобные превращения в фольклоре.

Герой русских былин Вольга, охотясь на лебедей и уток, превращается в сокола. Сказочные девицы после купания обращаются в лебедиц, утиц или голубок (иногда это связано с утратой своей одежды и облачением в птичью). В птиц (сов, сорок и т. п.) могут обращаться и ведьмы, колдуны, злые духи.

Вместе с тем птицы и боги, герои, шаманы, люди связаны друг с другом не только возможностью метаморфоз, но и как атрибуты, символы, священные животные, с одной стороны, и их обладатели, повелители, хозяева — с другой (связь Аполлона с лебедем и вороном, Афродиты — с лебедями и воробьями, Афины, Гермеса, Асклепия, Марса — с петухом, Юноны — с гусями и т. д). В индийской традиции Вишну изображался с птицей, Кришна — с павлиньим пе-ром; в свите Брахмы был гусь, а в свите его жены Сарасвати — лебедь или павлин.

В живописи итальянского Возрождения (Рафаэль и др.) распространен образ мадонны со щеглом — символом страстей, опалённости (такую же символику имеет и королёк).

Связь богов, жрецов, людей с птицами проявляется и в мотиве проповеди (или беседы) среди птиц (тибетская легенда о Будде, беседующем с птицами, проповедь святого Франциска птицам, получившая отражение в произведениях средневековой европейской живописи).

Понимание птичьего языка в мифологии и фольклоре приписывается обычно персонажам, которые особенно близки к природе, часто обладают магической властью над нею. Во многих сказках герой понимает язык птиц, которые дают ему мудрые советы.

Мифопоэтические связи птиц и человека иногда завуалированы или вовсе оттеснены в пользу других ассоциаций образа птиц (американская версия о превращении птицы и камня, являющихся потомством солнца и луны, соответственно в женщину и мужчину, которые и стали производителями человеческого рода; птица как передатчица откровения, отождествляемая с высшей мудростью, воплощение облаков, огня, солнца, громового раската в иранской традиции).

Птице отведена значительная роль в ритуалах, праздник встречи весны, приуроченный к прилету первой весенней птицы, «открывающей» весну, землю, плодородие (в восточнославянской традиции характерна связь птиц с вырием, заморской райской страной); выпускание птиц на волю, печенье ритуальных «птиц» из теста «жаворонки» и т. п.  Исключительное место среди ритуальных миметических танцев занимают «птичьи» танцы: «утиный» танец, танцы орла и индюка у американских индейцев, русский вариант весеннего хоровода — «вутица», литовская детская игра «уточка», «журавлиные» танцы в Греции и др.

Огромное количество образов и мотивов связано с птицей в книжном животном эпосе (курочка Пинта и петух Шантеклер в «Романе о Ренаре»), в баснях, аллегориях, фаблио, апологах, в средневековых «Физиологах», в загадках, сказках и пословицах.

Птичья тема широко представлена в символике и эмблематике.

Существует предположение о происхождении формы креста из обобщенного изображения птицы с распростертыми крыльями.

Интересным произведением искусства каменного века (ок. 20 тыс. до н. э.) являются так называемые мезинские "птички" — костяные фигурки из Мезина (Верхнее Приднепровье) с крыльями, похожие на птиц. Их высота — около 6 см. На спине они имеют гравированные изображения — треугольники, которые идентифицируют в качестве знаков женского чрева, источника жизни. Подобные крылатые фигурки можно определить как "женщины-птицы", а близкие им с явно выраженными фаллическими элементами —изображениями "человека вообще".

У древних славян изображение женской фигуры с птицей в руках означало: Мать — сыра земля.

Птица символизирует стихию воздуха, так же как утка воду, а конь — огонь.

В светском искусстве Византии красавиц сравнивали с "голубкой" и "ясным соколом".

Изображения хищных птиц, терзающих зайца, рассматривали в качестве аллегории беззащитности.

Птицы, чаще всего голуби, пьющие из чаши, — символ вечной жизни, даруемой христианством.

В византийских и древнерусских легендах рассказывается о райских птицах Гамаюн ("Говорун") и Алконост с лицом человека.

С 1749 г. во Франции издавалась 36-томная "Естественная история" Ж.Л.Л. Бюффона (1707—1788) с множеством гравированных иллюстраций. На Французской фарфоровой мануфактуре в Севре с 1752 г. изготавливали сервиз из более чем сотни предметов с росписью "Птицы Бюффона".

Изображения птиц, в том числе скульптурные, например в творчестве Й. И. Кендлера, были всегда популярны в искусстве фарфора, а также в росписи и вышивке тканей. Так, шелковой тканью "с куропатками" были обиты стены "Куропаточной гостиной" в Большом Петергофском дворце и во дворце Царского Села близ Петербурга.

Большое значение в мифопоэтических представлениях имеют образы и связанная с ними символика отдельных птиц.