МОЗАИКА РАВЕННЫ

Мозаика — один из древнейших видов изобрази­тельного искусства. В греко-римских сооружениях Она часто применялась для декоративного убранства интерьеров. Но, история знает время, когда зна­чение мозаики становилось первостепенным,— в пе­риод позднеантичного и ранневизантийского искус­ства. Тогда она смогла наиболее полно выразить эстетические идеалы нового христианского мировоз­зрения. Об этом свидетельствует один из уникаль­нейших ансамблей монументальных памятников V — VII веков в итальянском городе Равенне.

На обширных территориях Римской империи, ис­кусственно объединявшей в себе множество раз­личных народов, существовало большое количество художественных школ, каждая из которых опира­лась на свои местные традиции. Равеннская школа мозаичистов, о которой мы хотим рассказать сегодня, представляла собой одну из крупнейших италийских школ, могущую претендовать на самостоятельное значение.

Обладая большими и старыми культурными тра­дициями, Равенна сделалась с 402 года столицей Западной (Римской) империи, каковой она была до 476 года. Захваченная сначала Одоакром, а затем Теодорихом, она продолжала оставаться столицей варварского государства, пока в 540 году ее не за­хватили византийцы.

Равенна была богата собственными кадрами ре­месленников. Среди них видное место принадлежало мозаичистам, поскольку мозаика являлась неотъем­лемой частью всех ее монументальных сооружений.

Обычно самыми древними из дошедших до нас равеннских мозаик считают мозаики так называемого Мавзолея Галлы Плацидии, дочери императора Феодосия (вторая четверть V века). В них ясно дает о себе знать воздействие искусства Константинополя, с которым Равенна всегда поддерживала оживленные сношения.

Мозаики мавзолея выделяются своим исключи­тельно высоким качеством. Входя в этот небольшой, скудно освещенный интерьер крестообразной формы, сразу же ощущаешь перенесенным себя в какой-то иной, неземной мир, где все дышит чудом и где на всем лежит печать чего-то необычного и драгоценного. Стены облицованы мрамором, чья полирован­ная, блестящая поверхность контрастирует с неров­ным мерцанием мозаичных кубиков и одновременно усиливает это мерцание. Величавые фигуры в белых одеяниях, переливающихся серовато-зелеными и голубоватыми тонами, как бы выплывают из густого синего фона. Своды покрыты разнообразными де­коративными узорами, напоминающими дорогие тка­ни и ковры. В этом магическом пространстве краски загораются и горят неземным блеском, призванные выразить то внутреннее волнение, тот душевный трепет, которые в сознании приверженцев новой хрис­тианской эстетики были неотделимы от восприятия художественных образов.

Центральное место в росписи Мавзолея Галлы Плацидии занимает крест, украшающий купол. Он дан здесь как символ победы Христа над смертью и как символ его мучений. Как бы навстречу ему шествует св. Лаврентий, чье изображение фигури­рует на самом видном месте — в люнете (люнет — поле  стены,  ограниченное  аркой  и  ее опорами, часто украшенное живописью или скульптурой) против входа,— готовый ради Христа на мученичество: виднеющийся в его правой руке крест и изображен­ный слева шкафчик с лежащими на его полках четырьмя евангелиями намекают на то, что он принял мученичество, подражая Христу и полностью усвоив его учение. Вся эта сложная символика восходит к разветвленному заупокойному культу, с которым связаны и такие изображения, как пьющие из чаши голуби и тянущиеся к небольшому озеру олени, символизирующие алчущие бога души.

Второй ранний мозаичный ансамбль Равенны со­хранился в Православном баптистерии. Его интерьер поражает своим изяществом и строгой соразмер­ностью частей, в которой немало сохранилось от пропорционального строя античной архитектуры. Купол расчленен на три пояса, заполненных мелко­масштабными изображениями. В основу его мозаики положена триумфальная тема Христа-победителя: в центре представлено «Крещение», то есть сцена, в которой Христос выступает в ореоле триумфатора; его окружают двенадцать величаво выступающих апостолов, первыми принявших крещение; они несут в руках короны, собираясь их вручить небесному властителю; ниже идет пояс с изображением отде­ленных друг от друга канделябрами архитектурных сооружений: портики фланкируют апсиды, на фоне которых стоят увенчанные крестом троны либо ал­тари с лежащими на них раскрытыми евангелиями. Здесь прославляется в иносказательной форме Хрис­тос как владыка небесный.

Мозаики купола исключительно красивы по своим краскам: в одеянии апостолов, чьи фигуры четко выделяются на синем фоне, белые, зеленые и синие краски тонко сочетаются с золотом и серебром: в ослепительных по своему цветовому богатству ар­хитектурных сооружениях золото чередуется с жел­тыми, синими, фиолетовыми и зелеными цветами. Эти мозаики ясно показывают, какой рафинирован­ности достигла уже в середине V века палитра равеннских мастеров.

И в VI веке Равенна остается одним из главных центров по изготовлению монументальных мозаик. В ее мастерских крепко держались местные традиции, во многом определявшиеся разветвленным придвор­ным церемониалом. Отсюда любовь к торжествен­ному репрезентативному (репрезентативный — пред­ставительный, характерный) портрету, к богатым одеяниям, драгоценным тканям, тяжелым золотым украшениям. Равенна чтит своих святых, отдает предпочтение своим излюбленным иконографическим типам, вырабатывает свои собственные иконографи­ческие мотивы, переходящие по наследству от одного поколения художников к другому.

С эпохой Теодориха (493—526) в Равенне связаны три памятника: Арианская крещальня, Архиепис­копская капелла и церковь Сайт Аполлинаре Нуово. В их украшении бросается в глаза огрубение мас­терства и нарастающий упадок вкуса, вызванные процессом варваризации общества. Как ни прекло­нялся Теодорих перед эллинистическо-римской культурой, как ни стремился он собрать вокруг себя просвещенных людей, сам он был варваром, и все его ближайшее военное окружение было варварской средой И данная среда не могла не наложить своей печати на искусство даже такого «имперского» го­рода, каким была Равенна, и, в частности, на ис­кусство мозаики, так щедро украшавшей новые ар­хитектурные сооружения.

По сравнению с легкой и воздушной палитрой V века ее красочная гамма воспринимается более плотной и резкой, что в немалой степени объясняет­ся уменьшением количества промежуточных оттен­ков. Главным средством художественного выраже­ния становится линия, с одинаковой четкостью вы­ступающая и в лицах, и в одеждах, и в орнаментах. Система декорации складывается из более или ме­нее традиционных элементов. Орнаментальные мо­заики с линиями, розетками и птичками напоминают узоры восточных шелковых тканей; своды и арки украшены изображением диска с монограммой Хрис­та, эмблемами евангелистов, полуфигурами юного Христа и двенадцати апостолов в медальонах.

Самый крупный мозаичный ансамбль эпохи Теодориха — мозаики Сайт Аполлинаре Нуово, испол­ненные, вероятнее всего, на протяжении третьего десятилетия VI века. Евангельские сцены, воспро­изведенные в мозаичном украшении интерьера, вклю­чающего апсиду, приобретают характер вневремен­ных событий, окруженных ореолом особой торжест­венности. Фигура Христа, обычно даваемая в не­сколько большем масштабе, уподобляется велича­вому иконному образу, строгому и неподвижному. Эти же черты свойственны фигурам Христа и Бого­матери в нижнем поясе. Окруженные ангелами, они восседают, подобно императорской чете, на роскош­ных, усыпанных драгоценными каменьями тронах. В их застылых позах немало от придворного цере­мониала, столь излюбленного Теодорихом.

Новую страницу в истории Равенны открывает 540 год—год ее завоевания византийским полко­водцем Велисарием. С этого момента и вплоть до 751 года, когда Равенну захватили лангобарды, го­род прочно входил в состав Византийской империи. При таком положении вещей естественно было бы ожидать появления в Равенне греческих мастеров. Однако этого как раз и не случилось. Ни в одной равеннской мозаике VI века нельзя опознать руку византийского мастера. Об этом свидетельствует и возведенная между 538 и 545 годами церковь Сан Витале, которая представляет собой центрально-купольный храм византийского типа.

Попадая в Сан Витале, сразу оцениваешь спе­цифические свойства мозаики, которая лишь здесь по-настоящему раскрывает таящиеся в ней красоты. Мозаика на гладких поверхностях никогда не смот­рится так, как на изогнутых. Только тут она обре­тает полноценное эстетическое бытие, так как раз­мещенные под различными углами кубики смальты начинают искриться и переливаться различными оттенками. Это как раз и можно наблюдать в ин­терьере Сан Витале. Центральное подкупольное пространство погружено в потоки света, который льется как из окон купола, так и из арочных прое­мов галерей. Эти потоки света, идущие в разных направлениях, дематериализуют архитектуру, лишая ее всякой тяжести. И они же дематериализуют мо­заику, заставляя загораться  неземным блеском ее поверхность. Под влиянием неравномерного освеще­ния краски мозаичной палитры приобретают такое богатство и разнообразие оттенков, которое тщетно было бы искать в   мозаиках, освещенных ровным рассеянным либо прямым и слишком ярким светом Для верного художественного восприятия мозаика нуждается в таинственном, мерцающем освещении Недаром она так хорошо сочетается с   горящими свечами. И мозаики Сан Витале дают нам почувство­вать очарование того вида монументальной живописи, который был излюбленным в раннехристианских и  византийских  храмах  и  который  представлен в наше время лишь несколькими случайно сохранившимися памятниками.

Особое место среди мозаик Сан Витале занимают портреты императорской четы — Юстиниана и Феодоры, размещенные на боковых стенах апсиды, по сторонам от окон Для их выполнения были выбраны, по-видимому, лучшие из равеннских мастеров, при чем им дали в помощь столичные образцы, которые рассылались в провинции Византийской империи как образчики для   копирования. Перед равеннскими мозаичистами стояла трудная задача — создать на их основе оригинальные композиции, которые давали бы вымышленные исторические события, никогда не находившие себе места в действительности. И они неплохо  справились с этой непривычной для них задачей.

Юстиниан изображен приносящим в дар церкви тяжелую золотую чашу. Он представлен, как и все его окружающие, в строгой фронтальной позе. Го­лова его увенчана диадемой, окружена нимбом Роскошные костюмы дали возможность мозаичис­там развернуть перед зрителем все ослепительное богатство их палитры — начиная от нежных белых и пурпуровых тонов и кончая ярко-зелеными и оранжево-красными. Особой тонкости исполнения они достигли в лицах четырех центральных фигур, набранных из более мелких кубиков. Это позволило им создать четыре великолепных по остроте харак­теристики портрета, в которых, несмотря на наличие ярко выраженных индивидуальных черт, есть нечто общее — особая строгость выражения и печать фа­натической убежденности. Еще тоньше по колориту другой групповой портрет, изображающий Феодору в придворном окружении.

По своему стилю и характеру исполнения, смелому, экспрессивному и в то же время несколько грубова­тому, мозаики неотделимы от художественной куль­туры Равенны. Их краски воспринимаются вблизи в виде ослепительно яркого ковра, чарующего глаз красотою самых неожиданных цветовых сочетаний, которые странным образом напоминают украшенные эмалями варварские изделия из золота.

Равеннские мозаики — произведения местной школы, со своим ярко выраженным местным коло­ритом. И в V — VI веках эта школа была одной из самых творческих и значительных не только в Италии, но и на территории всей Византийской империи.