Иван Яковлевич Билибин

Ива́н Я́ковлевич Били́бин (4 (16) августа 1876 — 7 февраля 1942) — русский художник, книжный иллюстратор и театральный оформитель, участник объединения «Мир искусства».

Иван Билибин родился 4 (16) августа 1876 в посёлке Тарховка (близ Петербурга), в семье военно-морского врача Якова Ивановича Билибина. Его прадед был крупным промышленником,владел в Калуге полотняно-парусной фабрикой и крупным Черепетским чугунолитейным заводом. Отец художника, Яков Иванович, тайный советник, главный врач военно-морского госпиталя. Мать, Варвара Александровна, из семьи морского инженера, была ученицей композитора А.Рубинштейна. Иван начал рисовать очень рано и сам говорил об этом так:

-Насколько я себя помню, я рисовал всегда.

В 1888 г. поступил в 1-ю Санкт-Петербургскую классическую гимназию, которую окончил с серебряной медалью в 1896 г. В 1900 г. окончил юридический факультет Петербургского университета.

В 1895—1898 гг. занимался в рисовальной школе Общества поощрения художеств. В 1898 г. два месяца учился в мастерской художника Антона Ашбе в Мюнхене. Несколько лет (1898—1900 гг.) занимался под руководством Ильи Репина в школе-мастерской княгини Марии Тенишевой, затем (1900—1904 гг.) под руководством Репина в Высшем художественном училище Академии художеств.

Иван Яковлич, как сам себя называл, был проказливый весельчак, забавник, шутник, стихотворец, певец, с этакой подпрыгивающей походкой. Он был душой любой компании.

Билибин успешно посещал занятия, но работу на звание художника представлять не стал. Иван Яковлевич завоевал известность благодаря иллюстрациям к детским книгам сказок. Уже первая из них "Сказка об Иван-царевиче, Жар-птице и Сером волке" стала событием в мире графики.

Для билибинского рисунка характерно графическое представление. Начиная работу над рисунком, Билибин набрасывал эскиз будущей композиции. Чёрные орнаментальные линии чётко ограничивают цвета, задают объём и перспективу в плоскости листа. Заполнение акварельными красками чёрно-белого графического рисунка только подчёркивают заданные линии. Для обрамления рисунков Билибин щедро использует орнамент.

Процесс выполнения его графического рисунка был похож на труд гравёра. Сначала он набрасывал эскиз на бумаге, уточнял композицию во всех деталях на кальке, а затем переводил на ватман. После этого колонковой кистью с обрезанным концом, уподобляя её резцу, проводил по карандашному рисунку проволочный контур тушью.  Так родился "билибинский" стиль.

Книжки Билибина похожи на старинные рукописи, ведь художник продумывает не только рисунки, но и все декоративные элементы: шрифты, орнаменты, украшения, инициалы.

Жил преимущественно в Санкт-Петербурге. После образования художественного объединения «Мир искусства» становится активным его членом.

В 1899 году Билибин случайно приезжает в деревню Егны Весьегонского уезда Тверской губернии. Здесь он впервые создаёт иллюстрации в ставшем впоследствии «билибинском» стиле к своей первой книге «Сказка о Иван-царевиче, Жар-птице и о Сером волке».

В 1902, 1903 и 1904 г. Билибин посещает Вологодскую, Олонецкую и Архангельскую губернии, куда его командирует этнографический отдел Музея Александра III для изучения деревянной архитектуры.

Художественный талант Билибина ярко проявился в его иллюстрациях к русским сказкам и былинам, а также в работах над театральными постановками. С 1899 по 1902 г. он создаёт серию из шести «Сказок», изданных Экспедицией заготовления государственных бумаг, затем то же издательство выпускает сказки Пушкина с иллюстрациями Билибина. В частности, появились «Сказка о царе Салтане» (1905) и «Сказка о золотом петушке» (1910). В 1905 г. издана иллюстрированная Билибиным былина «Вольга», а в 1911 г. — сказки Рославлева в издательстве «Общественная Польза». К тому же «сказочному» стилю с древнерусскими орнаментальными мотивами относится постановка оформленной Билибиным оперы «Золотой Петушок» в 1909 г. в театре Зимина в Москве.

В духе французской мистерии представлено им «Чудо св. Теофила» (1907), воссоздающее средневековую религиозную драму; Испанией XVII века вдохновлены эскизы костюмов к драме Лопе де Вега «Овечий источник», к драме Кальдерона «Чистилище св. Патрика» — театральная постановка «Старинного Театра» в 1911 г. Шутливой карикатурой на ту же Испанию веет от водевиля Фёдора Сологуба «Честь и Месть», поставленного Билибиным в 1909 г.

Заставки, концовки, обложки и другие работы Билибина встречаются в таких журналах начала XX века, как «Мир Искусства», «Золотое Руно», в изданиях «Шиповника» и «Московского Книгоиздательства».

Во время революции 1905 года художник создаёт революционные карикатуры.

С 1907 года Билибин преподает класс графического искусства в школе Общества поощрения художеств, продолжая преподавание до 1917 г. Среди его учеников в школе были Георгий Нарбут, Константин Елисеев, Л. Я. Хортик, А. Розилехт (August Roosileht), Николай Кузьмин, Рене О’Коннель, К. Д. Воронец-Попова.

В 1912 году группа московских и петербургских интеллигентов покупает земельный участок на Южном берегу Крыма в Батилимане для постройки дач. Билибин был одним из компаньонов, другими пайщиками стали писатели Владимир Короленко, Александр Куприн, Сергей Елпатьевский, Евгений Чириков, художник  Владимир Дервиз, профессора  Абрам Иоффе,  Владимир  Вернадский,  Михаил Ростовцев. По жребию Билибину достался отрезок земли у самого моря, на котором уже стоял рыбачий домик. К домику была пристроена мастерская. После этого ежегодно по окончании занятий в школе ОПХ Билибин отправлялся в Батилиман и возвращался в Петербург осенью к началу занятий.

В 1915 году он участвует в учреждении Общества возрождения художественной Руси наряду со многими другими художниками своего времени.

После Февральской революции Билибин нарисовал рисунок двуглавого орла, который использовался в качестве герба Временного правительства, а с 1992 г. этот орёл располагается на монетах Банка России.

Иван Яковлевич был выдвинут в академики Академии художеств, но утверждения пройти не успел. Не удивительно - на дворе стоял 1917 год. Билибин расстается со своей второй женой Рене О’Коннель. Революция. Интеллигенция встретила ее восторженно. Художник в стороне не остался, он начинает сотрудничать в журнале "Жупел". Очень широкий общественный резонанс имела карикатура Билибина, помещенная в третьем номере журнала. На ней в окружении императорских регалий был изображен осел, у подножия которого сидели два грифона - символ дома Романовых, резко контрастировала с изображением животного - олицетворения глупости.

К Билибину на квартиру явились жандармы, после тщательного обыска арестовали его. Редакция была разгромлена и весь материал увезен. Его затем отпустили и вскоре Билибин, уехал прочь от всей этой заварухи в Крым поселок Батилиман, где живёт до сентября 1919 г., надеясь переждать там смутное время. В том же поселке жил со своей семьей писатель Евгений Николаевич Чириков, знакомый художнику по Петрограду. На фото сестры Людмила и Варвара.

Одна из дочерей Чирикова, Людмила, брала в свое время у Билибина уроки рисования. В Батилиман Иван Яковлевич приехал один. Задолго до этого он порвал со своей женой, распался и гражданский брак. Билибин и Людмила Чирикова ходили вместе на этюды, и художник, что не мудренно, влюбился в свою юную ученицу. Людмила Чирикова была самой обычной девушкой, русской барышней из хорошей, интеллигентной семьи.  Высокая и статная, скуластая, с большими глазами, очень немногословная. Увы, она не отвечала ему взаимностью, но и не отталкивала его...

До декабря 1919 г. Биибин находился в Ростове-на-Дону, затем с отступлением белой армии попадает в Новороссийск.

Большевики захватывали власть, белый фронт трещал. Евгений Чириков, отец Людмилы, работал в агентстве белой армии, надо было бежать из России. Чириковы-старшие эвакуировались из Крыма, и его дочери засобирались вслед за родителями, за Людмилой потянулся и Билибин. Скорее всего в своем добровольном заточении Билибину трудно было разобраться в сущности тех громадных перемен, которые произошли в стране, он не понял их сути и в 1920 году, увлекаемый волной беженцев, покидающих Россию.

21 февраля 1920 г. на пароходе «Саратов» Билибин отплывает из Новороссийска. Так Иван Яковлевич оказался среди обезумевших людей.На пароходе вскоре начался тиф и капитан вынужден поднять особый, желтый флаг. Из-за наличия больных на борту пароход не высаживал людей в Константинополе или в Фамагусте на Кипре, а прибыл в Египет. 13 марта 1920 года путешествие подошло к концу, трехнедельный ужас закончился, и знаменитый художник Иван Яковлевич Билибин, лучший русский график и звезда "Мира искусств", прославившийся иллюстрациями к сказкам и оформлением спектаклей, запил...

Пароход "Саратов" встал у причала в Александрии, на берег спустили багаж — несколько тысяч беспорядочно сваленных в трюме тюков. Их разобрали пассажиры, в которых трудно было признать людей из приличного общества: профессора и предприниматели, офицеры и петербургские дамы. Они оголодали, обносились и скверно пахли. После карантина их ждал лагерь беженцев в Тель-эль-Кебире, будущее было туманным. Приехав в лагерь, он обменял золотые запонки на четыре бутылки кислого красного вина...

Тебе сорок четыре года, барышне, которую ты любишь, всего двадцать пять, и она относится к тебе как к старшему брату. Ты женат. Девять лет назад первая жена ушла от тебя, забрав двоих детей, и ты так и не смог добиться развода. В твоей жизни было две большие любви, и обе бросили тебя, не выдержав запоев. Ты часто увлекался женщинами — и это ни к чему путному не привело. И вот на пороге старости ты встречаешь человека, без которого не можешь жить, и бежишь за ним на край света, бросив всё... А ты ей не нужен! Это как стена: хочешь — молоти в нее кулаками, хочешь — бейся лбом...

Четыре бутылки красного он выпил за час, следующие две обошлись ему в золотую с сапфиром булавку для галстука. Прикончив и их он погрузился в воспоминания, которых сам же и желал... вот он снова вернулся домой, в Петербург, в дом номер 11 на Мытнинской набережной. Вот его мастерская, длинная узкая комната с дедовским письменным столом и множеством книжных шкафов.  Он хорош собой и имел ошеломительный успех у девушек.  Да и сам Иван Яковлевич был чрезвычайно влюбчив. Предметами его страсти всегда становились художницы...Первая жена его, обрусевшая ирландка Мария Чемберс, была на два года старше Билибина.  Она делала тогда рисунки для детских книжек, талантливейший художник, но всю себя отдала семье. Родила в этом браке двух сыновей – Сашу и Ваню. Старший Саша, заболел в детстве скарлатиной и совсем не слышит...Семья обедает. Он хочет сказать что-нибудь доброе жене Марие, но у нее до того кислое лицо, что сам собой срывается вопрос:
- Сколько уксуса ты сегодня выпила?
Мария аккуратно кладет на стол ложку, встает и уходит, дети хмурятся... Он снова пьян... Все это было — и ему ничего не удалось изменить... В мае 1914 года Мария выехала в Швейцарию для лечения сына, затем в Англию. Больше она в Россию не вернулась...

Мария Яковлевна Чемберс (Чемберс-Билибина) (1874—1962). Художник, книжный график, театральный художник. Училась в Рисовальной школе Общества Поощрения художеств. С 1900 г. работала как книжный график. Выставлялась с 1909 г. Сестра театрального художника, графика Владимира Чемберса (1877—1934; с 1917 года жил в Англии). Жена Билибина с 1902 по 1911 г.Мать его сыновей Александра (1903—1972) и Ивана (1908—1993). В 1914 году уехала с детьми в Англию; в Россию с тех пор не возвращалась.

А это вторая, гражданская жена, Рене О’Коннель, бывшая его ученица.   Господи, до чего же она красива!... У них гости, на столе — бутылки и закуска. Гости хохочут. Рене недобро на него поглядывает. Он знает, в чем тут дело: веселый хмель у него быстро сменяется печальным, а потом и злым. Гости уйдут, а ей придется возиться с ним и завтра: он не остановится до тех пор, пока не выпьет все, до чего сможет добраться. Их ждет грандиозный семейный скандал, потом он станет просить у нее прощения... Надо остановиться, но он не может... Они заключили договор, по которому следовало, что если Иван Яковлевич в течение года не будет пить, то Рене с ним останется. Но Билибин не сдержал слова и она ушла... он так не хотел этого, но вино оказалось сильнее... А дальнейшая судьба Рене Рудольфовны сложилась трагически. После Билибина она вышла замуж, родились дочка и сын. В годы репрессий она сидела, была в ссылке. В это время сын был оставлен на поруки у одной её подруги в Ленинграде. Как только появилась возможность — она выписала сына, ещё подростка, к себе. Но получила сильнейший удар — мальчик совсем немного не доехал до неё на поезде - во время одной из остановок утонул, купаясь в реке. Так что она смогла встретить лишь его тело... Дочь страшно, трагически погибла во время блокады. Рене была очень красива, образованная, духовная, светлая и, не смотря на тяготы жизни, оставалась такой до конца своей жизни...

В 1912 году женился вторым браком на Р. Р. О’Коннель. Вторая жена — Рене Рудольфовна О’Коннель-Михайловская (урожд. О’Коннель; 1891—1981). Художник по фарфору, график. Родной дед художницы — ирландский патриот Даниэль О`Коннель. Родилась в Париже, приехала в Россию около 1910 г. Училась у Билибина в Рисовальной школе Общества Поощрения художеств. После окончания школы преподавала в ней. Работала художником на Императорском фарфоровом заводе (Государственный фарфоровый завод). Жена Билибина с 1912 по 1917 г. В 1922—1932 гг. работала на Ленинградском фарфоровом заводе им. М.В. Ломоносова. От второго брака, с Сергеем Николаевичем Михайловским (1885—1927), имела двоих детей, дочь Еву (1920—1942) и сына, погибшего по пути из Ленинграда к матери в Сибирь. В середине 1930-х гг. была репрессирована, до 1953 года находилась в ссылке. В ссылке вышла замуж в третий раз. После войны жила в Ленинграде. Работала в фарфоре и в 1950-е годы.

И вот снова любовь! Иван Яковлевич беспрерывно писал письма своей возлюбленной, даже когда она находилась рядом. Чувство не давало ему покоя. Он старался убедить ее разделить с ним жизнь:

- Пересмотрите, если хотите, еще раз мои карты. Мне 46 лет. Я хороший художник. Старость близка... Вас я носил бы на руках, старался бы, насколько могу, не ревновать, обрился бы, если бы, если хотите, совершенно отказался бы от вина, был бы Вам другом и учителем...

Но вся эта страсть оказалась напрасной...
Билибин спал на армейской брезентовой койке во временном лагере: англичане построили его для пленных турок, а потом поселили в нем русских эмигрантов. Палатки были обнесены колючей проволокой, вокруг раскинулась пустыня. Около раскладушки валялись пустые бутылки, рядом с Билибиным сидел его приятель, журналист Александр Яблоновский. На полу пакетик с молотым черным кофе, рядом, вывезенная Яблоновским из Новороссийска чекушка водки, он собирался опохмелять друга. Билибин сопел и причмокивал, его друг готовил завтрак, взбивал в бульонной чашке четыре купленных у араба яйца. Билибин приподнялся и открыл глаза и потянулся за приготовленной рюмкой, выпил, помотал головой и спросил:

- Где это мы находимся?

Яблоновский, похлопав друга по плечу, ответил:

— В гостях у египетского фараона Хеопса.

Кормили в палаточном лагере скверно, съездить в Каир можно было только с
разрешения коменданта и лишь в том случае, если у желающих были деньги.
Пассажиры "Саратова" быстро впадали в меланхолию и опускались, но вышедший наконец из запоя Билибин не собирался следовать их примеру. Он брал пропуска и ездил в Каир, где познакомился с людьми из российского
императорского консульства. Город весь состоял из квадратных белых или чуть желтоватых одно и двухэтажных домов, кажется, что он сложен как из кубиков. С 1920 г. он живёт в Каире.

Трамвайчик прошел дребезжа по разбитым рельсам.  Кафе с открытыми верандами и батареями соблазнительных разноцветных бутылок в буфетах. Художник стойко противостоит соблазнам:

- Нет-нет! Сейчас слишком жарко. Я предпочел бы кофе...

Дела обстояли неплохо: консул устроил ему заказы на портреты и декоративные панно. Билибин работает над эскизами панно и фресок в византийском стиле для особняков богатых греческих купцов. Изучает египетское искусство, сначала мусульманское и коптское, потом искусство Древнего Египта. Художник получил авансы, приглядел жилье. Помогали ему в этом Людмила, ее сестра Валентина и давняя ученица Ивана Яковлевича Ольга Сандер.

Ни у кого не было ни гроша, но были молодость и энтузиазм! Как то вечером кто-то стал царапать в дверь. Открыв ее, Билибин увидел нечто лохматое, похожее на муфту, явно просившее о помощи. Так в Мастерской появилась собака. А еще через несколько дней эта Муфта залезла ночью в шкаф, который так красиво покрасили, и родила в нем двух щенят, которых быстро окрестили: Хеопс и Клеопатра, несмотря на их явное дворняжье происхождение. В честь их рождения Билибин закатывает банкет с вином и богатым столом, созывая всех своих приятелей из русской колонии... Поступил заказ. Билибин выбрал старый стиль икон XV века, и заказчики, которые не очень то образованные люди, были недовольны, так как ожидали слащавый стиль XIX века. И хотя они все же заплатили, но, как говорил Билибин, "довели меня до точки", и он хорошенько запил. Нанял верблюда и стал разъезжать на нем по мусульманскому Каиру и по близлежащей пустыне. Работа остановилась на две недели. Конечно же его окружению не нравились и раздражали его запои, но найти Ивану Яковлевичу оправдание можно.Чужая обстановка, тяжелый климат — кондиционеров тогда ведь не было, напряженная работа и, несмотря на окружение друзей и помощников, одиночество в неразделенной любви к Людмилице — все это определенно создавало почву для того, что сейчас мы именуем стрессом. Выпивка и неизбежно сопровождавший ее простой в работе, стресс этот снимали и художник вновь принимался за творчество.

- О, звезда моего сердца! О, гранатовое дерево в полном цвету! О, источник жизни в пустыне моего сердца!- на восточный лад очередной раз объяснялся он Людмиле.

Но она молчит...

- Подождите, Людмилица, право же, а вдруг в моих-то садах и летает эта самая Синяя птица, и поет она так, что Вам будет понятен каждый звук ее песни, потому что наша песня у нас с Вами общая. Так захотел Бог, ибо вдохнул в Вас тот же огонь, что и в меня.

И снова "нет"!
Родители её обосновались в Европе, скоро Людмила уедет к ним. Их роман заканчивается, толком так и не начавшись. Муфта умерла, а щенки выросли и ведут себя в доме как хозяева. Время от времени приходят письма из России: брат пишет, что он теперь один из первых людей в своем университете... К сердцу подступает тоска, и он чувствует, что вот-вот сорвется. Тут еще грусть о Людмиле, накладывается огорчение от неудачного разговора с заказчиком и он заходит в кафе, выпивает рюмку водки, затем просит другую... А через неделю в письме к Людмилице рассказывает о том, что снова сорвался.

"Милая и дорогая Людмилица, пишите мне и не сердитесь на мои излияния. Ведь Вы же их и так прекрасно знаете. Разве ново то, что я люблю Вас до отдачи за Вас своей жизни, а Вы меня не любите; и я это знаю".

Билибин кается неспроста, ему так хочется, чтобы она его пожалела... Вскоре Иван Билибин замечает, что его жизнь разламывается на две части. Одна — реальная, проходящая в Каире, а другая сосредоточилась в письмах:

"Милая и дорогая и единственная моя Людмилица.
Я много писал Вам в эти дни писем, но все рвал. Иногда мне кажется, что я неимоверно запутался и попал в непроходимый тупик, а иногда мне кажется, что я поступил правильно. Когда от Вас долго не бывало писем, я всегда находился в тревожном состоянии. Так было и тут. Два вторника прошли без писем, на третий приходит почтальон и приносит мне небольшое письмецо от Шурочки Щекотихиной, написанное самыми нежными словами. Через час приходит другой почтальон и приносит открытку от Вас, где Вы пишите о возобновлении Вашей дружбы с Дроздовым. У меня просто замерло сердце, и я решился, что вообще, кончено дело..."

"...если так случится, что мы больше никогда не увидимся, помните, что где бы я ни был, когда я буду умирать и не смогу говорить, я помашу Вам, как старый пес, своим мохнатым хвостом".

Навеян он был смертью собаки — Хеопсика. Когда умирал его верный пес, завидев хозяина, он все же нашел в себе силы поприветствовать его, слегка помахав хвостом... Злясь и тоскуя, он медленно вползает в новый запой. Хмельной и полубезумный от тоски, ответил Шурочке телеграммой:

"Будьте моей женой. Жду ответа".

Вскоре пришел ответ:

"Согласна при условии не разлучаться с сыном".

Вот и всё!...
В их развеселой компании Шурочка держалась особняком. Она училась в Обществе поощрения художеств, где он преподавал, позже у них приключился короткий, совсем мимолетный роман. Она была девицей красивой, похожей на индийскую танцовщицу-баядерку, но неразговорчивой и застенчивой.  Затем она вышла замуж за человека из их компании, родила ему сына и через несколько лет осталась вдовой... Он окончательно растерялся. Билибин спрашивал у Людмилицы совета, вновь делал ей предложение. Говорил, что Шурочка, как и он, устала от жизни, и они могут сделать друг друга счастливыми. Но ради Людмилы он махнет рукой на всё это. Он просил девушку поскорее ему ответить... Впрочем, к тому времени новая невеста любвеобильного Билибина уже была на пути из Питера в Египет...

В феврале 1923 г. Билибин женится на художнице  Александре  Васильевне  Щекатихиной-Потоцкой, приехавшей к нему в Каир вместе с сыном Мстиславом.

Третья жена — Александра Васильевна Щекатихина-Потоцкая (урожд. Щекатихина; 1892—1967). Художник по фарфору, живописец, график. Родилась в Александровске (Запорожье). С 1908 года жила в Петербурге. Училась в Рисовальной школе Общества Поощрения художеств в 1908—1913 годах С 1915 года участвовала в выставках. С 1918 года и на протяжении всей жизни (с перерывами) работала художником на Императорском фарфоровом заводе (Государственный фарфоровый завод). От первого брака с юристом Николаем Филипповичем Потоцким (1881—1920) имела сына Мстислава (1916—1998). Жена Билибина с февраля 1923 года. С этого времени жила вместе с ним в Египте, потом во Франции; в 1936 году вернулась с ним в Ленинград, продолжила работу на заводе.

Впереди была долгая жизнь. Она оказалась вполне счастливой: Щекатихина-Потоцкая и Билибин пришлись друг другу, как две части единого целого. Вскоре выяснилось, что Шурочка бережлива, деспотична и ревнива: в доме на улице Антик-хана установились новые порядки.

Выписанная из Петрограда жена взяла в свои руки хозяйство. Билибин на время перестал пить. К тому же после приезда Шурочки на него посыпались заказы. Она была довольно известной художницей, в Петербурге работала на государственном фарфоровом заводе. В Каире Шурочка оборудовала небольшую фарфоровую мастерскую и принялась торговать расписными сервизами.

Летом 1924 г. путешествует с семьёй по Сирии и Палестине. В октябре 1924 г. поселяется в Александрии. У Билибина отлично прошла выставка в Александрии.

Дела шли хорошо, и тогда Шурочка решила, что им надо жить в Париже. В августе 1925 г. Билибин переезжает в Париж. Они приехали туда обеспеченными людьми, с большим багажом и солидной суммой заработанных в Египте... В это время он готовит блистательные декорации к постановкам русских опер, художника приглашают оформить балет Стравинского «Жар-птица» в Буэнос-Айресе и ряд опер в Брно и Праге. Билибин пытается вернуться к искусству книги, он создает иллюстрации к французским переводам русских сказок. Выполняет иллюстрации к русским сказкам, сказкам братьев Гримм, сказкам Тысячи и одной ночи. Но спрос на то, что ему было близко, не велик. Художник начинает осваивать французскую тему, и это ему удается. И все же работы было мало, да и резонанс был не тот, что в России. А тут еще экономический кризис: русская эмиграция обнищала, художники стали бедствовать. Билибин мог хорошо устроиться в Чехословакии, но в Праге он запил. У него открылась выставка в Голландии, но больших денег она не принесла, он запил и в Амстердаме...

Он скучал по России.

- Я уже несколько лет мечтаю вернуться на родину и работать для нее по моей специальности...Жить здесь, в погрязшей в кризис культурной Европе, трудно, главным образом, морально. Ассимилироваться с другим народом я не мог...

С годами Билибин примиряется с советской властью. В 1935—1936 гг. он участвует в оформлении советского посольства в Париже, создаёт монументальное панно «Микула Селянинович».

В сентябре 1936 года желание Билибина осуществилось. Художник возвращается на теплоходе «Ладога» в Россию, в Ленинград... Тем временем день ото дня набирает скорость маховик сталинских репрессий. Его жертвами стали многие вернувшиеся из эмиграции деятели культуры. Билибину сказочно повезло — репрессии обошли его стороной. Он завязывает связи с советскими издательствами, возвращается к старой, до боли близкой теме. Билибин преподаёт во Всероссийской Академии художеств, продолжает работать как иллюстратор и художник театра.

С 1937 по 1942 г. жил и работал в доме № 25 (кв. 46) по Гулярной улице г. Ленинграда (нынешняя ул. Лизы Чайкиной), о чём говорит мемориальная доска на этом доме.

Преподает в Академии художеств. Шурочка вернулась на фарфоровый завод. Всё сложилось хорошо и только бы жить и творить,но... Началась война, а вслед ужасающая блокада Ленинграда. Самая страшная первая блокадная зима 1941-1942 годов унесла жизни десятков тысяч ленинградцев. Иван Яковлевич отказался покидать родной город и до своих последних дней продолжал работать в осажденном Ленинграде. На предложение эвакуироваться в тыл художник ответил:

- Из осажденной крепости не бегут - ее защищают...

Профессор живописи Иван Яковлевич Билибин умер от голода и холода в блокадном Ленинграде 7 февраля 1942 года в больнице при Всероссийской Академии художеств. Ему было всего 66 лет. Последнее время он жил в подвале Академии художеств, так как его квартира от бомбежки стала нежилой. Похоронен в братской могиле профессоров Академии художеств возле Смоленского кладбища.

Последней работой знаменитого художника стала подготовительная иллюстрация к былине «Дюк Степанович» в 1941 г.

Жена его Александра Васильевна заболела воспалением легких, но сумела выжить. Во время войны она не прекращала работать, как и в послевоенные годы работала в основном над фарфоровыми сервизами для массового производства. Она принимала участие в выставках до начала 60-х. Ее не стало в 1967 году. А Людмила Чирикова, его Людмилица? В Европе она пробыла не долго. Уехала в Америку, где ей приходилось работать чертежницей, выполнять заказы театральных мастерских и текстильной фабрики. Художница жила в жаркой Флориде, в тихом городке, который назывался, удивительное совпадение, как ее родной город: Санкт-Петербург. Она с нежной теплотой всегда вспоминала Билибина:

- Еще в России, в день моих именин, Иван Яковлевич принес мне в подарок маленькую акварельную миниатюру в старинном стиле, где на ярко-синем фоне были изображены две белые розы и красное сердце с буквами И. Б., пронзенное стрелой. И хотя это было так давно, и миниатюра эта каталась со мной по разным странам много лет – она и по сей день излучает все то же тепло и радость...

Незадолго до смерти она отдала в Советский фонд культуры большую пачку писем Билибина к ней и свой портрет, выполненный этим удивительным мастером в Египте в дни их совместного изгнания.

Портрет этот теперь является одной из главных "жемчужин" московского Дома-музея Марины Цветаевой. Там же хранятся и письма художника к женщине, которую он так нежно и безнадежно любил. Людмила Евгеньевна умерла в США, так и не дожив до столетнего юбилея.

Произведения

Ивана Билибина

Книжная графика

• 1899 — «Сказка об Иване-царевиче, Жар-птице и о Сером волке»
• 1899—1900, 1902 — «Василиса Прекрасная»
• 1899 — «Царевна-Лягушка»
• 1900 — «Перышко Финиста Ясна-Сокола»
• 1900—1901 — «Марья Моревна»
• 1901—1902 — «Сестрица Аленушка и братец Иванушка»
• 1902 — «Белая уточка»
• 1903 — былина «Вольга»
• 1904—1905 — «Сказка о царе Салтане» А. С. Пушкина
• 1906 — «Сказка о золотом петушке» А. С. Пушкина
• 1908 — «Сказка о рыбаке и рыбке» А. С. Пушкина
• 1908 — «Руслан и Людмила» А. С. Пушкина
• 1911 — «Сказка о трех царских дивах и об Ивашке, поповском сыне» А. С. Рославлева
• 1919 — «Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что…»
• 1931 — Contes de l’Isba
• 1932—1933 — Tales of Russian Grandmother
• 1932 — Contes de la couleuvre
• 1934 — Le Tapis Volant (The Magic Carpet), Arabian Tales, Flammarion, Paris
• 1936 — Le farouche Abd-el-Kader

Театрально-декоративное искусство

• 1904 — Эскизы декораций и костюмов к опере «Снегурочка». Пражский Национальный театр.
• 1907 — Эскизы декораций и костюмов к мираклю «Действо о Теофиле». Старинный театр. Петербург.
• 1908 — Эскизы русских костюмов к опере «Борис Годунов» антрепризы Дягилева в Париже.
• 1908 — Эскизы декораций и костюмов к комедии «Честь и месть». Театр «Лукоморье».
• 1909 — Эскизы декораций и костюмов к опере «Золотой петушок». Оперный театр Зимина в Москве.
• 1911 — Эскизы декораций и костюмов к комедии «Фуэнте Овехуна». Старинный театр.
• 1911 — Эскизы декораций и костюмов к драме «Чистилище Святого Патрика». Старинный театр.
• 1913 — Эскизы декораций и костюмов к опере «Аскольдова могила».
• 1913 — Эскизы декораций и костюмов к опере «Руслан и Людмила».
• 1914 — Эскизы декораций и костюмов к опере «Садко». Петербургский народный дом.
• 1928 — Эскизы декораций и костюмов к опере «Сказка о царе Салтане». Театр Елисейских полей. Париж.
• 1930 — Эскизы декораций и костюмов к опере «Князь Игорь».
• 1930 — Эскизы декораций и костюмов к опере «Царская невеста».
• 1931 — Эскизы декораций и костюмов к опере «Борис Годунов».
• 1931 — Эскизы декораций и костюмов к балету «Жар-птица». Театр Колон. Буэнос-Айрес.
• 1934 — Эскизы декораций и костюмов к опере «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии». Брно.
• 1936 — Эскизы декораций и костюмов к опере «Сказка о царе Салтане». Ленинградский театр оперы и балета имени С. М. Кирова.
• 1939 — Эскизы декораций и костюмов к пьесе «Полководец Суворов». Ленинградский театр драмы имени Пушкина.

Панно и росписи

• 1913 — Эскизы росписей залов Нижегородского отделения Государственного банка.
• 1915 — Эскизы плафонов для Казанского вокзала в Москве (росписи осуществлены не были).
• 1922 — Панно «Борис и Глеб на корабле»
• 1922 — Панно «Всадник»
• 1925 — Эскизы фресок и иконостаса для сирийского православного храма в Александрии.
• 1927 — Эскизы фресок и иконостаса для Храма Успения Пресвятой Богородицы на Ольшанском кладбище в Праге.
• 1935 — Панно «Микула Селянинович» в советском посольстве в Париже.