НИКИФОР СТЕПАНОВИЧ КРЫЛОВ

Никифор Степанович Крылов (1802, Калязин — 1831, Санкт-Петербург) — российский художник.

Родился Никифор Степанович Крылов в бедной семье. Юношей с артелью иконописцев расписывал деревенские церкви. Там его увидел А.Г. Венецианов и взял к себе в ученики. В 1825 Крылов переехал в Петербург, жил и учился у Венецианова, одновременно посещая классы в Академии художеств. Умер молодым от холеры.

«РУССКАЯ ЗИМА» НИКИФОРА КРЫЛОВА

Сколько штормов и шквалов отгремело в художественной жиз­ни на протяжении ве­ков! Сколько их бурлит сейчас, в наши дни! Мир изобразите­льного искусства представляется мне бескрайним птичьим базаром, где пернатые всех форм, величин и рас­цветок гогочут, каркают, свистят, вор­куют, крякают: каждая свою истину, свою программу, свой манифест. Ка­ково же живется в этом гаме искусству реалистическому, принимаемо­му сегодня многими за серенького воробышка, простоватого и куцекрылого, безнадежно отставшего от на­шей цивилизации?

В начале 1950-х, студентом, в одно из посещений Русского музея я как-то вдруг, сразу и надолго «разглядел» зимний пейзаж дотоле мне неведомо­го Крылова. Всякий художник в своей жизни перешагивает через многое из «пройденного в школе». Но солныш­ко «Русской зимы» Крылова не закатилось для меня по сей день. Секрет обаяния картины, ее значение я пона­чалу не старался осознать. Нравится, и все тут. Лишь со временем, думается, начал анализировать ее, уяснять до­стоинства и недостатки, роль и место картины в русском искусстве.

В искусстве той поры господство­вало безоговорочное преклонение перед образцами классики. Бытовой жанр считался низким, недостойным внимания творца. Стремление к воз­вышенному, ориентация на класси­ческие идеалы выразились в холод­ной схоластике академизма, вставше­го стеной между художником и окружающей действительностью. Ко времени встречи с Крыловым уже полностью сложились взгляды Венецианова на искусство и метод работы над произведением. Сущест­во своего метода — предпочтение натуры, жизни любым образцам и идеалам — Венецианов отчетливо и отважно воплотил в картинах, увиден­ных Крыловым в Сафонкове. Искус­ство натурального направления гото­вилось к выходу на арену русской культуры. Собственно, Венецианов вступил на путь, ведущий в направ­ление, которое в литературе через несколько лет приведет Пушкина к созданию «Повестей Белкина».

Венецианов предложил Крылову стать его учеником. Связанный с ар­телью контрактом, Крылов не мог сразу переехать к Венецианову, одна­ко взгляды и советы мастера горячо запали в его сознание. Началась — во всякий свободный час — увлека­тельная пытливая работа с натуры. Пейзаж. Предметы быта. Растения. Человеческая фигура. Портреты. Не­ожиданный успех портретов укрепил веру художника в свои силы, принес заказы, а с ними небольшие средст­ва, позволившие отдаваться собствен­ной творческой работе. Через два го­да, при следующей встрече с Крыло­вым, Венецианов радостно поражает­ся росту молодого коллеги и в то же время видит, сколь настоятельно тре­буются тому в дальнейшем система­тическая работа над рисунком и раз­витие вкуса. Одним словом, школа. Следует новое приглашение в учени­ки. Крылов колеблется: далекий, чужой Петербург, где в это время тру­дился Венецианов, пугает его. Чем ему там жить? Заботливый и чуткий, неиссякаемо добрый Венецианов ока­зывает Крылову содействие в устрой­стве материальных дел, и Крылов пе­реезжает к нему. Он стал первым из тех, чье творчество составило впоследствии славное понятие «школа Венецианова».

Работая в Петербурге под руковод­ством наставника, Крылов, кроме многочисленных штудий, за короткий срок — год с небольшим — выполня­ет и показывает на выставках несколь­ко картин из знакомой ему жизни. Характерны сами их названия: «Маль­чик с метлой», «Портрет, с натуры писанный», «Мальчик с чашкою», «Старик с палкой в руке». Низкий, так сказать, жанр во всей красе. Но картина с изображением двух дево­чек в палисаднике уже попадает в коллекцию Зимнего дворца...

Замысел написать зимний пейзаж для второй половины 20-х годов про­шлого века необычен. С натуры зиму до Крылова не писал никто. Мотив белой земли и голых деревьев отпу­гивал, казался скучным, трудным и неживописным. Даже двадцатью го­дами позже легендарно прославлен­ный Карл Брюллов говорил, что как снег ни напиши, все выйдет пролитое молоко. Но питомец Венецианова уже твердо знал, что натура благодарна, что внимание к ней обогащает худож­ника. Он выбрал место на берегу ре­ки Тосны неподалеку от села Николь­ское. Осуществлению замысла помо­гли купцы братья Чернягины. Они не только обеспечили художнику стол и содержание во время работы, не то­лько заказали ему несколько портре­тов, но и выстроили непосредственно на месте работы избу-мастерскую, чтоб художник не терял время на до­рогу к месту мотива и не мерз во время сеансов, которые продолжа­лись месяц.

Выставленная в Академии худо­жеств тогда же, в год создания, «Рус­ская зима» произвела сильное впе­чатление на зрителей, почувствовав­ших ее новизну и значительность. Она появилась на выставке в Академии художеств, и современники отмечали „ обаятельно схваченное зимнее освещение, туманность дали и все отличия хорошо сохраняемой в памяти стужи ". В печати отмечались наивная точность и чистосердечная правдивость в пе­редаче состояния природы, наблюденность деталей. Выйдя на берег ре­ки, работая непосредственно на моти­ве, художник углядел голубизну сне­гов в тенях, охваченный рефлексами полушубок парня с лошадью, почув­ствовал светозарность второй поло­вины русской зимы, зимы уже всласть полютовавшей и пришедшей в состоя­ние счастливого умиротворения. Сне­га Крылова зарозовели и заголубели в конце 20-х годов, одновременно с пленэрными открытиями Сильвест­ра Щедрина, еще до работы на пленэ­ре Александра Иванова и задолго до цвето-световых достижений француз­ских импрессионистов.

Как бы развивалось творчество Крылова дальше? После «Русской зи­мы» он написал до десятка портре­тов, также успешно показанных на выставках и принесших ему золотую медаль Академии и звание «назна­ченного в академики». Но участие в выставке 1830 года оказалось послед­ним. Эпидемия холеры унесла худож­ника на тридцатом году жизни.

С годами мои впечатления от кар­тины от восторженного удивления пе­решли, как говорится, в ровную лю­бовь. А какой-то главный секрет ее обаяния так и остается неразгадан­ным. Каким образом удалось автору избежать скуки в длиннейшей темной гряде дальнего леса? Может быть, ее контрастностью к трем массам фи­гур и лошади? Картина визуально точна, может быть даже до фотогра­фичности. Но в ее как бы докумен­тальности, непритязательности, прос­товатости формы проглядывает ка­кая-то особая пронзительность, кото­рая есть в произведениях Вермеера Дельфтского, Григория Сороки, Эндрью Уайеса. Я бы рискнул сказать так: за конкретной материей вещей этих мастеров дышит космос. Вот вам и короткокрылость реализма. Вот вам и устарелость его.

Я не соглашаюсь с утверждениями критиков — современников Крылова, что снег на первом плане «Русской зимы» написан очень грубо. Что жест­кость первопланных деревьев слева тоже не достоинство. Сам я нахо­жу, что большое облако в сере­дине неба пухло, бесформенно, что вряд ли оно соответствует правде ме­теорологической. Ну и что из того! Видимо, в том и сила искусства, что никакими умственными усилиями его дна не достанешь. Иначе самыми бо­льшими художниками стали бы самые большие умники. И искусство кончи­лось бы.

Во времена Пушкина, Венецианова, Крылова не было термина «реализм», в который мы сегодня вкладываем более-менее определенное содержа­ние. Но искусство жизненной правды, правды чувств уже народилось. На­родилась потребность в нем. А сегод­ня? Куда и зачем стоит длиннейшая очередь в Лаврушинском переулке? На выставку произведений Валентина Серова. Чьи холсты влекут в зал на Крымской вот это многолюдье? Аме­риканских художников-реалистов. По­током текли зрители на выставки Ми­хаила Нестерова, Виктора Васнецова, семьи Уайесов. Мгновенно исчезли с прилавков книжных магазинов два из­дания о творчестве Виктора Попкова. Реалистическое искусство не переста­ло привлекать ни зрителей, ни худож­ников, видящих красоту мира и спо­собных ее выразить. Среди тех, кто в искусстве начинал движение к жиз­ни,— Никифор Степанович Крылов.