Иван Иванович Шишкин

Иван Иванович Шишкин ( 1832 — 1898) — русский художник-пейзажист, живописец, рисовальщик и гравёр-аквафортист. Представитель  Дюссельдорфской художественной школы.

Академик (1865), профессор (1873), руководитель пейзажной мастерской (1894—1895) Академии художеств. Член-учредитель Товарищества передвижных художественных выставок.

Родился Иван Шишкин 25 января 1832 года. Мальчик родился в тот январский день, когда его отец, провалившийся на Каме в полынью, лежал в горячке и почти умирал. Назвали малыша Иваном,чтоб не потерять отца – Ивана из семьи. Ваня рос любознательным ребенком и много времени проводил в обществе отца, который первым оказал большое влияние на развитие своего сына, его увлечение рисованием.  В 12 лет был определён в ученики 1-й казанской гимназии . “Ванечка” - так ласково звал его отец. Иван редко участвовал в развлечениях семьи. Не любил ходить в гости, принимать участие в семейных торжествах. Запираясь у себя в комнате наверху, он занимался своим любимым делом – рисованием, которое стало смыслом всей его жизни...

Не успев перекреститься, купец-булочник второй гильдии Иван Васильевич Шишкин вбежал в церковь. Прищурился: со света в церковном полумраке видно плохо, хоть горит множество свечей. Приглашенные в Елабугу /Елабуга одно из старейших поселений Татарстана, город располагается на правом берегу Камы/
из самой Москвы живописцы во главе с художником Осокиным расписывают иконостас. Заметив сына, стоявшего с кистью в руке около лика Николая Чудотворца, купец крикнул:
- Ванечка! Прячься соколик! Тебя маманя ищет!
Перепуганный Ваня бросился к выходу, но прямо у дверей угодил в обьятия разъяренной родительницы. Схватив сына за вихор, та потащила его из храма. Ваня и не пытался отбиваться - Дарья Романовна сильна, грузна и ростом вровень со своим восемнадцателетним сыном.
- Разве мало я тебе потакала?! - загудела мамаша. - Твои братья-сестры дома учились, а тебя любимчика, отец в Казань отправил в Гимназию. Разве я возражала? Учись коль хочешь! И что? Четыре года не осилил - домой вернулся. Я опять слова не сказала. Но нельзя же на родительской шее сидеть! Вон брат, как справно в лавке торгует, а ты? Тебя, дурочка, каждый покупатель обсчитать может! Где польза от твоей учебы? Я в Казань написала. И вот! - Дарья Романовна потрясла письмом. - Начальство жалуется: ты только и делал, что тетради разрисовывал! А все ты виноват, разгневанная супруга обратилась к мужу. - Сам вечно книжки читаешь, а Ивану картинки даешь срисовывать. У нас в роду отродясь мазилок не водилось. Я тебя, Ванька, коли не бросишь свою мазню, прокляну перед образами.
- Матушка, - обратился к ней Осокин. - Нельзя живописца клясть перед иконами. Они ведь тоже художниками писаны. Видите книгу, которую Николай Угодник в руках держит? Так её ваш Иван написал!
От неожиданности мать выпустила сыновий вихор, и Ваня дал деру...
Через два года родители сдались окончательно и двадцатилетний Иван Шишкин 
отправился в Москву. Он поступает в Московское училище живописи, ваяния и зодчества (1852—1856). Ученики все из бедных семейств, зато сплошь таланты - Перов, Маковский, Ознобишин. Работы Ивана хвалят, говорят, надо учиться дальше - ехать в столицу,  в Петербуржскую Академию Художеств (1856—1865), где он числился учеником профессора С. М. Воробьёва...

Петербург 1856 года встретил Ивана неласково-холодный, чопорный, не то что суматошно-праздничная Москва. Да и краса его какая то не живая, призрачная, как белые ночи. В классах на приезжего "москвича"смотрят косо: неимущий и учится за счет Академии. На последние деньги Шишкин пригласил товарищей в кабачок - очень уж хотелось поскорее своим стать. Ночь напролет пили, а на рассвете хмельные "столичные" повели его остужаться. Попрыгали с набережной в Канавку, тут их урядник и засек. В участке приятели всю вину свалили на "москвича". Хотел Иван на другой день вызвать их на кулачный бой - своими руками он запросто гнул подковы, да здраво рассудив, отказался...

В конце года студенты заполняли опросные листы по специализации.

Большинство выбрало исторический жанр. Иван написал: "Желаю быть пейзажистом". Один из студентов, заглянув в его листок, съехидничал: 
- Ну конечно, что Шишкину еще рисовать? Ясно - шишки лесные!
Все хором захохотали. Педагоги не особо удивились выбору Шишкина. Профессор Воробьев настоятельно рекомендовал ему книгу "Как сочинять пейзаж", где говорилось, что первым делом на холсте следует изобразить ухоженную траву, подстриженный кустарник, раскидистые молодые деревья, утопающие в романтической дымке, затем большие деревья... в общем всё по ранжиру. Иван недоумевал:
- Разве нельзя нарисовать простой русский пейзаж?
- Голубчик! Что ж красивого вы нашли в нашей неумытой России? Разве что сорняки на дороге или дикую чащу! - сухо заметил профессор.
Однако Шишкин представил свои рисунки по своему. Учителя пришли в восторг!
- Видно, что вы тщательно потрудились, отсекли всё лишнее...
Иван слушал и усмехался: не признаваться же академикам, что он просто нарисовал с натуры дубы в Сестрорецке. С тех пор он регулярно получал награды, а с видами острова Валаам удостоился Большой золотой медали и права на стажировку за границу...

Уже в первый год пребывания его в академии были присуждены ему две малые серебряные медали за классный рисунок и за вид в окрестностях Санкт-Петербурга. В 1858 году он получил большую серебряную медаль за вид на Валааме, в 1859 году — малую золотую медаль за пейзаж из окрестностей Санкт-Петербурга и, наконец, в 1860 году — большую золотую медаль за два вида местности Кукко, на Валааме.

Приобретя, вместе с этой последней наградой, право на поездку за границу в качестве пенсионера академии, он отправился в 1861 году в Мюнхен, посещал там мастерские известных художников, между прочим, мастерские Бенно и Франца Адамов, пользовавшихся большой популярностью анималистов, а затем, в 1863 году, перебрался в Цюрих, где, под руководством профессора Коллера, считавшегося тогда одним из лучших изобразителей животных, срисовывал и писал последних с натуры. В Цюрихе попробовал впервые гравировать «царской водкой». Отсюда он сделал экскурсию в Женеву с целью ознакомиться с работами Диде и Калама, а потом переехал в Дюссельдорф и написал там по заказу Н. Быкова «Вид в окрестностях Дюссельдорфа» — картину, которая, будучи прислана в Санкт-Петербург, доставила художнику звание академика. За границей, помимо живописи, он много занимался рисунками пером; произведения его в этом роде приводили в удивление иностранцев, и некоторые были помещены в Дюссельдорфском музее рядом с рисунками первоклассных европейских мастеров.

Конечно, за границей жить легче - художников ценят, в газетах с восторгом вот написали. Узнавали на улицах: "Вон пошел тот самый русский, который великолепно рисует!" Не очень то вежливо, зато приятно... А вернулся на родину - и опять, как в стоячее болото попал.
-Разрешите открыть класс русского пейзажа - попросил новоиспеченный академик Шишкин.
- Природу надо рисовать в Италии, ну на худой конец в Германии. А русский пейзаж, это не мысленно!
И ему было отказанно.

Отрадно, что молодые живописцы Крамской, Мясоедов, Репин, Савицкий отошли от академических  канонов. Он подружился и с молодым Федором Васильевым.
Ему всего шестнадцать, но уже видно - талантлив без меры. Жизнь Федора не баловала, с детства приходилось подрабатывать, за целковый в месяц разносил почту, потом удача - за три рубля помощником писца в Адмиралтейство. Но год назад умер отец и на руках Федора осталась вся семья: мать с сестрой да младшие братья. Как прокормить? Пришлось бросить учебу в гимназии и пойти работать учеником к реставратору. Федя мечтал стать художником, рисовал с 10 лет, только никто не замечал его таланта. Шишкин взялся за его обучение.

Как то летом 1868 года, Федина мать сняла дачу в деревне под Петербургом. Пригласила и "уважаемого учителя". Шишкин с удовольствием согласился, мечтал каждый день ходить на этюды, но... Она встретила его на крыльце - прелестная, тонкая, гибкая - это красавица сестра Феди. Какие этюды? Выйдет на часок и бежит обратно, проведать - как там Женечка? 
- Я думал мы будем работать, а вы цветочки собираете для моей сестры!.. Я тут недалеко поразительный вид нашел, местное диво! - заговорщически улыбаясь, увлекает Шишкина за собой.
- Смотрите, какая краса! Деревенские сказали, что это заговоренное дерево. Оно счастье приносит.
Могучая, усыпанная белыми гроздьями черемуха стоит одна у дороги.
- Уходите отсюда! - вдруг услышали они сердитый шепот Жени.
- Сама уходи! - шипит в ответ Федя.
Девушка недобро смотрит на брата:
- Это же заговоренное дерево! К нему нельзя приходить втроем, может случится несчастье! Третий лишний!
- Сама ты лишняя!, - срывается Федя и убегает.
- Выходите за меня замуж! Я вас от всех несчастий уберегу! Жить будем в радости! - набравшись смелости выдыхает Иван...
Осенью, вернувшись в Петербург, они обвенчались. А на следующий год родилась обожаемая дочь Лидочка. Они были счастливы!...

...Шишкин обвел мутным взором стол: на грязных тарелках, опрокинутый стакан, пустой графин...
Вот, что осталось от жизни. Было счастье, да сплыло. В комнату, пошатываясь, вошла теща.
- Еще водочки принесла, касатик! Не могу удержаться, душа болит. И ты выпей, не так горько будет!
Сколько они вот так пьют? Месяц, год?...

В октябре 1873 года не стало двадцатитрехлетнего Федора Васильева. От чахотки умер Федя. Третьяков отправил его в Крым за свой счет, да не помогло. Жемчужины Федора Васильева "Мокрый луг" и "Оттепель" Третьяков повесил в своей галереи. А ровно через пять месяцев не стало Женечки. Тоже чахотка. Потом, двух лет от роду, умер их сын Костя... На этом для Шишкина жизнь закончилась...

Да разве он не понимает, что пропивает свой талант, данный Богом?.. Нет друзей. С Перовым поругался, накричал на Крамского, перестал отвечать на письма Савицкого. Пытался писать картины, но выходили лишь сумерки, да бурьян с буреломом... Он возненавидел солнце, весну, а от запаха черемухи впадал в бешенство... Стакан треснул в могучей руке, водка вперемешку с кровью потекла по пальцам. В проеме двери показалась перепуганная насмерть шестилетняя Лидочка."Господи, до чего я дошел! Обещал уберечь от всех бед Женечку - не сберег, клялся с дочки пылинки сдувать, а довел до ужаса... Нет! Хватит!"

Он сдержал слово и бросил пить. Подыскал на лето дачу в любимом месте художников - Сиверская под Петербургом... Как-то бродя по полю, он увидел молодую художницу Ольгу Антоновну Ладогу.

Он и раньше встречал Ольгу в Академии, даже правил какой то её рисунок.
- Это вам! Знаю, как вам сейчас тяжело, не знаю только, как облегчить ваше горе, - она смущенно подала ему цветы.
Шишкин вынул из букетика цветок с малиновыми бутонами и липким стеблем:
- Это дрема. Я её частенько рисую. А вы, милая девушка, если заснуть не сможете, положите её под подушку и сон счастливым будет!
Больше они это лето не видились. Ольга появилась в его классе только зимой... Шишкин был поражен, как виртуозно её карандаш скользил по бумаге. "Музыка карандаша" - напишет он в отзыве...
Весной 1880 года они обвенчались. Летом, забрав Лиду, уехали на дачу в Сиверскую.

Писали этюды, собирали друзей-художников. Шишкин дурачился, уморительно представлял всевозможные образы, но больше всего любил плясать "русскую"... В семье скоро ждали прибавления. Лида-дочка "заказала"сестренку.

И вот 21 июня 1881 года появилась на свет Ксения. Роды прошли легко, и уже на третий день Ольга встала с постели. Друзья устроили маскарадный праздник. Савицкий притащил гармонь, хоть и не умел играть, но комично, со свистом перебирал меха. Потом пошли на этюды. Прекрасный был закат в этот вечер...

Домой Иван вернулся лишь под утро, не стал будить жену, прикорнул на старой кушетке... Проснулся он от криков. По комнате мечутся Лидочка в ночной рубашке и растрепанная горничная. В спальне у кровати жены, доктор с медсестрой. Ольга в бреду, никого не узнает... К полудню её не стало.

- Совершенно неожиданное воспаление, - горестно вздохнул врач, - в миг сгорела бедняжка!
Тут на Ивана словно помрачнение нашло. Схватил Ольгу.

- Не отдам!
Из под её подушки выпал малиновый цветок. Дрема. Зачаровала, успокоила навеки... Как прошли похороны Иван не помнил. Всеми делами занималась старшая сестра жены Виктория. Вечером он побрел куда глаза глядят, очнулся только на рассвете на могиле жены. Вернулся в осиротевший дом, хотел графин с водкой достать, но буфет был заперт.

- В память сестры не дам пропивать талант! У вас,Иван Иванович, другое лекарство есть! - и Виктория подает ему этюдник. Несколько месяцев Шишкин кроме могилы жены ничего рисовать не мог. Со временем он стал выезжать на натуру, спокойно оставляя на Викторию детей и хозяйство. Рисовал леса, луга,  поля, берега рек, и только черемуху и дрему-никогда!

Появились новые шедевры "Сосны освещенные солнцем" и "Дубы".

Особенно хороша картина "Утро в сосновом лесу".

- Я сомлела от мишек!, - сказала восьмилетняя Ксюша.
Тяжело ему досталась эта, казалась бы, незамысловатая картина.

Лес то он написал быстро, а вот звери получались какими то неестественными. Шишкин даже в зоопарк сходил, но его обитатели вконец разочаровали: голодные, тощие, шкуры облезлые. В мастерскую заглянула Ксюша и увидела, как отец замазывает зверей.
- Им тут не понравилось, вот они и ушли, - смутился Иван Шишкин.
- Тогда нарисуй лес, который им понравится!, - не сдавалась Ксюша.
Шишкин взялся выписывать поваленное дерево, утреннюю дымку, но видать медведей это не устраивало. Никак они не получались... Как то в мастерскую зашел Константин Савицкий:
- К чему ты, Ваня, повалил это роскошное дерево!
- Это не я!, вздохнул Шишкин, - Тут была медведица с медвежатами, да нарисовать я их не сумел.
- А может я сумею? Ну-ка посторонись!...
Так родилась знаменитая картина!

Картина "Среди долины ровныя..." написана на стихотворение "Одиночество" поэта, переводчика, профессора Алексея Федоровича Мерзлякова. Он родился в 1778 году в селе Далматово Пермской губернии в семье небогатого купца. Отец научил его только читать и писать. Всего в жизни он достиг благодаря необыкновенной одаренности и трудолюбию. Окончил университет в Москве и преподавал в нем более 25 лет. Невысок ростом, коренаст, "поземист", полноват, лицо имел широ­кое, волосы не то чтобы зачесывал, а "при­лизывал" на купеческий манер и говор у него был не на высоте-он сильно окал... Короче, "столичностью" не блистал. Несмотря на внешнюю нескладность профессора, студенты его очень любили за благородную преданность литературе: он раскрыл перед ними законы русского языка и поэзии. Его учениками были Петр Вяземский, Михаил Лермонтов, Федор Тютчев, Александр Грибоедов. Лекции Мерзлякова были чрезвычайно популярны. Он обладал даром импровизатора, чувством красоты языка, прекрасно излагал свои мысли...К профессору все относились с любовью, ценили его душевность и простоту, но в нем надолго поселилась несчастная любовь, одиночество, безнадежность. Он был страстно влюблен в свою ученицу Анисью Федоровну Вельяминову-Зернову. Мерзляков учил её словесности и постоянно ездил из Москвы в имение ее отца Жодочи /Подмосковье/. Девушка была на десять лет моложе учителя и хороша собой, но сословные различия между ними были непреодолимой преградой, да еще и разница в возрасте, ему было уже за тридцать, года, считавшиеся по тем временам изрядно выходящими)...И вот в один из таких грустных вечеров родилось стихотворение. Оно оказалось настолько напевным, что вскоре стало песней. Причем, авторами музыки называли сразу нескольких современников Алексея Федоровича: Д.Н. Кашина, С.И. Давыдова и О.А. Козловского. Первые двое были его хорошими знакомыми, с которыми он сотрудничал много лет. О.А. Козловский – боевой офицер, ставший профессиональным композитором и дирижером. Позже к этому списку добавилось имя М.И. Глинки. Возможно, что существовали несколько музыкальных вариаций. Поскольку неоспоримых доказательств в пользу одного автора нет, то часто стали указывать, что песня “народная”. Мерзляков написал несколько произведений, ставших песнями. Но это, пожалуй, самое известное и проникновенное...26 июля 1830 года в возрасте 52 лет поэта не стало... Выражая свою любовь к учителю, студенты несли гроб на руках от Сокольников до Ваганькова города Москвы...

И так случилось, что слова песни "Среди долины ровныя" вонзились в сердце Ивана Ивановича Шишкина.

Ее грустный напев и трагический смысл нашли отклик в душе великого художника... В одиночестве дуба он увидел самого себя, свою собственную судьбу...
Первая его супруга, Евгения Александровна Шишкина (Васильева), сестра художника Федора Васильева, умерла в 1874 году. За год до того умер сын
Владимир, через год после смерти матери скончался маленький сын Константин...
В 1880 году в доме Ивана Шишкина на 5-ой линии Васильевского острова Петербурга наконец-то поселилось счастье. Оно пришло вместе с Ольгой Лагодой, одной из первых тридцати женщин, принятых на обучение в Академию художеств. Ольга, как и Иван Иванович, очень любила природу и умела уловить и передать в рисунке прелесть и очарование самого обычного лопуха или невзрачного вьюнка. "Пейзажи цветов и трав" — так называл Шишкин
лирические работы жены и радовался ее успехам. Два художника, два любящих человека, они удивительно понимали и чувствовали друг друга. Но через год всё вдруг оборвалось. Ольга умерла. Несправедливой и жестокой казалась Ивану Ивановичу ее смерть, ведь Ольга была так молода, так талантлива. Это горе сломило его. Надежды обернулись новой трагедией.
"Я как ни борюсь и мужаюсь, но тоска и обида гнетет и давит меня...", - писал он в письме старинному другу. День тянулся за днем, месяц за месяцем, а боль не утихала. Но в нем жила могучая творческая сила и, словно родниковая вода, питала душу, не дала сломаться. Иван Иванович снова начал надолго уходить в свои любимые леса и поля, снова начал рисовать и каждый раз возвращаясь домой с множеством этюдов. Больше он искушать судьбу не стал, взвалив на себя крест одиночества и пустоты...
В один из дней он шел по долине, раскинувшейся от края и до края. Справа петляла, сверкая серебром, быстрая речка. Парило. От зноя поникли травы. Горизонт уже начинал синеть, слышались глухие раскаты грома. Приближалась гроза. Собиравшиеся в тучи облака прочертили по земле резкие тени. А прямо перед художником, ярко освещенный солнцем, возвышался дуб-исполин. Казалось, в полнеба раскинул он свои сильные ветви и стоял неподвижно, не шевельнув листвой, замер в ожидании грозы.
"Среди долины ровныя, 
На гладкой высоте, 
Цветет, растет высокий дуб 
В могучей красоте..." —
вдруг вспомнились Ивану Ивановичу слова старинной песни. Сколько веков рос здесь этот дуб, сколько гроз видел, сколько ясных, тихих дней. И все один...один...
"Взойдет ли красно солнышко — 
Кого под тень принять? 
Ударит ли погодушка — 
Кто будет защищать?..."—
слова песни, казалось, звучали в нем сами собой —
"Где ж сердцем отдохнуть могу, 
Когда гроза взойдет? 
Друг нежный спит в сырой земле, 
На помощь не придет!..."
Песня, природа и душа художника словно слились в одно. В могучем дереве художник узнал собрата по судьбе...увидел самого себя. Ведь и ему Бог определил одиночество, не только на личном пути. Среди художников Иван Иванович был такой же одинокий — все признавали его творческую мощь, а к любви русского пейзажа, его верности живописной традиции - собратья по "перу" прохладно относились...
Но как спокоен и благороден был его дуб-брат. Колючие метели, ветры, дожди, засуха не сломили его, а только сделали устойчивее, упорнее. Беды и невзгоды искривили ветви-руки, но наполнили их силой. А солнце пропитало светом, одарило красотой. Дорога, сбегая с пригорка, вела
прямо в его объятья, и дуб оберегал каждого, кто к нему приходил: от палящих лучей дарил тень и прохладу, в дождь-крышу. И даже гроза не страшна была человеку, нашедшему защиту под кроной этого богатыря! Не так ли и русская душа? Она выдержит всё и всё преодолеет, одарит каждого и
поделится тем, что у нее есть...
Родная природа приняла художника, утешила и вернула к жизни. В 1883 году на 11-й выставке передвижников Иван Шишкин представил свою новую картину "Среди долины ровныя…". Зрители почувствовали настроение художника, созвучное тому, которое вызывала песня. Картина одновременно является и пейзажом, и автопортретом художника. Одинокий дуб – могучий титан, бросивший вызов судьбе...Не сломили его ни бури, ни грозы, ни невзгоды...

26 ноября 1891 года в залах Академии открылась выставка Ивана Шишкина. Всё, что написал за 40 лет. Публика была в восторге! А наутро в газете "Новое время"появилась анонимная статья, где всё его творчество раскритиковали в пух и прах... Через день посыпались упреки передвижников в особом сближении с Академией и предательстве товарищеских интересов. Художник Николай Ярошенко прямо заявил, что Шишкин запятнал свою репутацию... В конце декабря 1896 году "Новое время" снова отличилось - опубликовало сообщение о его смерти, которое перепечатали все газеты России.

- Похоронили меня злодеи!, - рявкнул своим громогласным басом Шишкин на всё издательство. - Ладно! Кому желают смерти, того не достанут черти!...

За год до смерти художник написал удивительный пейзаж "На опушке соснового леса". Этот вид окрестностей Елабуги /Вятская губерния, ныне - Татарстан/, видимо был написан после последнего посещения художником его родных мест. Полотно словно подводит итог в творчестве великого русского живописца, а фигура одинокого возницы невольно наводит на мысль, будто это сам Шишкин, готовый вот-вот раствориться и исчезнет в родной ему с юных лет природе. Эта картина напоминает другую работу художника - "Ржаные поля" или "Рожь", близкую нам еще с детства /находится в Третьяковской галерее./

У специалистов есть предположение,что написана она с того же места, что и знаменитая "Рожь", только Шишкин написал её с другой стороны, как бы развернул полотно...Картину, представленную в 1897 году на 25-й выставке Товарищества передвижников в Петербурге и Москве, купил племянник художника, золотопромышленник и меценат Николай Дмитриевич Стахеев. Стахеев унаследовал крупное состояние от семейного предприятия и сумел собрать замечательную коллекцию произведений искусства, несмотря на миллионные проигрыши в казино. Когда после революции семья эмигрировала в Париж, их московский дом был национализирован, включая всё, что в нем находилось.

Однако ряд предметов, в том числе и эту картину, Стахеевым удалось вывезти заграницу, она была слишком дорога для них, и как произведение искусства, и как воспоминание о прежней жизни. Позже картина была приобретена бельгийским художником Шарлем Дефрейном, чьи потомки и выставили ее на продажу. Для нас осталась лишь черно-белая фотография, где Иван Шишкин, убеленный сединами старец, сидит рядом с полотном.

Смерть к художнику пришла неожиданно. Иван Иванович скончался у мольберта 8 (20) марта 1898 года, работая над картиной "Лесное царство". В роковой день утром он чувствовал еще себя здоровым. В десятом часу, по обыкновению, он уже был в своей мастерской за работою вместе со своим учеником-алтайцем Гуркиным. В одиннадцатом часу Иван Шишкин углем чертил на новом полотне новый этюд… Делая какой-то штрих, он вдруг внезапно, как будто зевнул, затем, после двух тяжелых вздохов, вылетевших из его груди, голова его беспомощно опустилась на грудь, а правая рука с углем упала на колени. Ученик бросился на помощь к своему учителю, но увы… Это было напрасно...Он не проронил ни слова и тихо отошел в вечность... Немедленно прибывший врач мог только констатировать смерть от разрыва сердца...Неумолимая смерть не оставила на лице его никакого следа. Иван Шишкин как будто спокойно заснул...

.."Знаешь, как я хотел бы умереть, сестрица? Моментально, сразу!"...

Выдающийся русский художник-пейзажист, академик и профессор живописи Иван Иванович Шишкин был похоронен на Смоленском православном кладбище Петербурга.

В 1950 году прах художника перенесли в Некрополь мастеров искусств /Тихвинское кладбище/ в Александро-Невской лавре.