ИСКУССТВО НАРОДОВ ВОСТОКА

ЯПОНСКИЕ КУКЛЫ

Мы привыкли к тому, что в куклы обычно играют. А вот в Япо­нии уже не одно сто­летие существуют куклы, предназначенные только для рассматривания. Их любят де­ти и взрослые — и не только япон­цы, но и иностранцы, которые ин­тересуются историей этой страны. Традиционные куклы из дерева, бумаги, глины, тканей, связанные с различными праздниками и обы­чаями, увлекательно представля­ют мир японской культуры.

Первым сохранившимся свиде­тельством о таких куклах являет­ся заметка в знаменитой книге «Записки у изголовья» придвор­ной дамы Сэй Сёнагон, жившей в X веке. В ней говорится о том, что одна дама изготовила в подарок императору несколько очень кра­сивых кукол наподобие придвор­ных пажей. Ростом в пять верш­ков, они были наряжены в парад­ные одежды, волосы расчесаны на прямой пробор и закручены локо­нами на висках. Написав на каж­дой кукле ее имя, она препод­несла их императору. Государю особенно понравилась та, что бы­ла названа «принц Томоакира».

Возможно, эти куклы — дале­кие предшественники тех, что появились позже в связи с Празд­ником девочек, который прово­дится в Японии ежегодно 3 мар­та и называется еще Фестивалем кукол. Накануне этого дня в до­мах, где есть дочери, в гости­ной устанавливается ступенчатый стенд с кукольными фигурками. Они могут быть самыми разны­ми по исполнению — дорогими и совсем простыми, но все изоб­ражают определенных персона­жей — представителей импера­торского двора эпохи Хэйан (IX— XII века), то есть того времени, когда жила Сэй Сёнагон. На самый верх ставятся на фоне ширмы кук­лы императора и императрицы в церемониальных одеждах. Они могут сидеть на особых помостах или стоять. На второй ступеньке размещаются три придворные да­мы, ниже — два министра, музы­канты, слуги, а также миниатюр­ные предметы из дворцового обихода — паланкины, повозки, ме­бель, лаковая посуда, шкатулки — то, что Сэй Сёнагон назвала «иг­рушечной утварью для кукол».

Маленькая кукла по-японски на­зывается хина, праздник — мацури. Таким образом, японское наз­вание Праздника девочек или Фестиваля кукол — Хина мацури.

Происхождение Хина мацури относится к давнему времени, когда в Японии существовал риту­ал очищения от болезней и злых сил с помощью соломенных или бумажных кукол. Во время обря­да человек дул на куклу и потом тер ею свое тело для того, чтобы вся загрязненность души и тела перешла на фигурку. Затем кук­ла бросалась в ближайшую речку или ручей: считалось, что с ней уплывали все болезни и несчастья человека.

Постепенно обычай претерпе­вал изменения и с конца XVII ве­ка стал превращаться в Праздник девочек — добрый и тихий, со своими скромными радостями. Особенно его любят девочки от семи до пятнадцати лет — ждут его с нетерпением и накануне, когда все приготовления бывают закончены, отправляются спать в счастливом предвкушении тор­жества.

В этот день девочки с мама­ми в нарядных кимоно, торжест­венные и церемонные, ходят друг к другу в гости, дарят и полу­чают подарки, угощаются сладос­тями и любуются куклами, выстав­ленными на стенде. Ими никогда не играют. После праздника ак­куратно заворачивают в бумагу, укладывают в коробки и убирают до следующего года. Куклы-хина берегутся, передаются по наслед­ству от мамы к дочери. Поэт Ёса Бусон (1716—1783) в одном из трехстиший (хайку) «нарисовал» сценку, в которой взрослая де­вушка или молодая женщина, уви­дев свои куклы-хина, вспоминает чудесный детский праздник:

Вот из ящика вышли...

Разве ваши лица могла я забыть.

Пара праздничных кукол?

Свой праздник есть и у мальчи­ков. Он отмечается 5 мая и на­зывается Тангоно сэкку — Пер­вый день Лошади. Такой день по восточному календарю есть в каждом месяце, но это название закрепилось именно за 5 мая. Тан­го-но сэкку тоже имеет древнее происхождение и первоначально связывался с культом земледе­лия, но к началу XVII столетия превратился в Праздник мальчи­ков. Специальный стенд, как и на Хина-мацури, стали устанавливать в домах, где были сыновья, но куклы и предметы на нем имели иной характер. Праздник мальчи­ков ассоциировался прежде всего с воинскими доблестями и дос­тоинствами. На верхней ступеньке всегда устанавливалась кукла-са­мурай в полном боевом облаче­нии или одни доспехи. Нижние предназначались для различных воинских атрибутов, благопожелательных символов и кукол, изображающих исторических, ле­гендарных и сказочных героев. Стенд в целом должен был не только радовать глаз ярким, на­рядным убранством, но и воспи­тывать в мальчиках смелость, нас­тойчивость, силу духа, стремление к победе, верность долгу, то есть качества, необходимые истинно­му самураю. И хотя самураев в Японии уже давно нет, обычаи этого праздника сохраняются, тем более что настоящий мужской ха­рактер неплохо иметь и совре­менным молодым людям. Раньше мальчики получали в подарок иг­рушечное оружие, лошадей, а те­перь чаще всего им дарят новые электронные игры и игрушки, а стенд со старинными героями на­поминает юным японцам о дале­ком прошлом их родины.

С историей и культурой страны связаны и другие куклы, кото­рые в качестве украшений можно встретить во многих японских до­мах. Вот — Окина (старец), пер­сонаж театра Но. Кукла очень точно воспроизводит костюм, об­лик театрального героя и сам дух этого старинного сценического действа. Спектакли Но лишены де­кораций, поэтому особое значе­ние имеет каждая мелочь. Акте­ры, исполняющие главные роли, надевают маски, выполненные из дерева и представляющие боль­шую историческую и художест­венную ценность, так как многие из них были изготовлены знаменитыми мастерами прошлого. Из­вестный советский кинорежиссер Г. Козинцев, который видел в Японии постановки Но и очень интересовался этим театром, пи­сал о масках:

«Я начинаю пони­мать, что «надеть маску» — про­цесс такой же сложный, как «вжиться в роль». Задолго до на­чала представления артист стоит подле зеркала. Мальчик подает ему маску. Артист осторожно бе­рет ее и молча вглядывается в ее черты. Незаметно меняется вы­ражение глаз, облик становится иным. Маска как бы переходит в человека. И тогда медленно и тор­жественно он надевает маску и поворачивается к зеркалу. Их уже нет по отдельности, человека и маски, теперь это целое».

Окину всегда легко узнать по белой улыбающейся маске с декоратив­ными морщинами, бровями и уса­ми. В руках обязательно веер с изображением могучей сосны на золотом фоне. Этот же мотив присутствует на заднике сцены. Сосна — символ долголетия, кре­пости, мощи, а золотой фон оли­цетворяет солнечный свет — веч­ное, живое начало. Сама сцена вы­полнена из тщательно обработан­ных некрашеных досок, об этом напоминает подставка, на которой стоит кукла танцующего Окины. Танец этого персонажа тоже несет в себе древний ритуальный смысл, связанный с установлением мира и порядка на земле.

Следующие две куклы снова обращают нас к эпохе Хэйан, вре­мени утонченной придворной культуры. Одна представляет мо­лодую даму в придворной одеж­де тех лет. Костюм называется «дзюни хитоэ» — «платье в две­надцать слоев». Умение подоб­рать красивые сочетания одежд высоко ценилось и считалось большим искусством. Конечно, та­кое «платье» было не очень удоб­ным в повседневной жизни и предназначалось для выездов и приемов. У Сэй Сёнагон и других авторов того времени многократ­но встречаются описания одежд, которые, помимо всего, должны были обязательно соответство­вать времени года. На верхнем ки­моно у нашей дамы вытканы раз­ноцветные круги со стилизован­ными изображениями цветов сли­вы, из чего следует, что ее кос­тюм имеет отношение к периоду конца зимы — начала весны, когда в Японии расцветает дерево сли­вы.

Иногда куклы составляют не­большие сценки. Так, например, пятеро симпатичных ребятишек в нарядных кимоно представляют популярную детскую игру «кото­ро». Она заключается в том, что водящий должен попытаться пой­мать последнего в цепочке, кото­рая будет препятствовать ему это осуществить.

Кокэси — простые и в то же время чрезвычайно симпатичные куклы. Они относятся к народным игрушкам. Такие куклы около 300 лет назад стали изготавливать крестьянские мастера на севере острова Хонсю. Небольшие изме­нения пропорций, форм тулова и головки, различные орнаменталь­ные росписи и бесчисленные ва­риации тонких линий, обозначаю­щих черты лица,— и вот перед на­ми похожие и в то же время заме­чательно разные изображения японских девочек. Сегодня эти куклы—предмет собирательства, их с удовольствием коллекциони­руют и японцы, и иностранцы.

Кокэси многим советским зри­телям сразу напоминают матре­шек. Видимо, потому, что те и другие выполняются на токарных станках из светлого дерева. Дей­ствительно, русская матрешка появилась на свет благодаря япон­ской кукле, но это была н е кокэси, а совсем другая игрушка — Дарума.

Среди множества традицион­ных японских кукол и игрушек, дошедших до нашего времени, куклы для любования занимают особое место. Легенды, сказки, истории, связанные с многочис­ленными персонажами, делают их чрезвычайно привлекательными для японских ребят, которые, та­ким образом, с детства приучают­ся к умению воспринимать глаза­ми, ценить красивые вещи, а так­же знакомятся с историей, культу­рой и искусством своей страны.

Г. ШИШКИНА