Большие художники были маленькими

Действительно, да­же самые великие художники были маленькими. Ни один не стал сразу большим. Одним понадобилось для этого много времени. У дру­гих творческий рост отличался невероятной стремительностью. Мастер формируется под воздей­ствием своей эпохи, общества, родителей, учителей, друзей и недругов. Его жилище, город или деревня, неотделимые от первых детских впечатлений ле­са или степи, ароматы трав и цветов - все ведет к пробуж­дению таланта.

Сложное дело различить тот порог, ту границу, что отделяет ученика от художника. Иногда это всего одна ступенька.

Перенесемся мысленно в XV век. Представим городок Винчи в Италии, окруженный лесисты­ми склонами. Буйную зелень, что взбирается к горным верши­нам и отступает лишь перед са­мыми высокими гребнями. Маль­чика, который карабкается по крутым уступам, сидит над об­рывами, смотрит вниз на пасу­щиеся стада, вверх - на паря­щих орлов. Наблюдает, изучает, запоминает травинки, деревья, животных и птиц.

Природа воспитывала чувства, изощряла ум Леонардо. В 1466 году уже четырнадцати лет, он начал заниматься в мастерской знаменитого       флорентийского скульптора,  живописца,  ювели­ра и музыканта Андреа Верроккьо. Талант юноши быстро рас­цвел, и в двадцать лет он стал полноправным  членом  цеха св. Луки, в котором состояли худож­ники. Однако не посчитал себя законченным мастером и еще четыре года занимался у Вер-роккьо, работая с ним бок о бок. К сожалению, из юношеских работ  Леонардо    сохранилось лишь изображение ангела на картине учителя «Крещение Христа».

«Верроккьо,— пишет Вазари,— поручил Леонардо на­писать ангела, держащего одея­ние. И хотя тот был юнцом, од­нако выполнил это так, что ангел Леонардо вышел  много  лучше, нежели фигуры Верроккьо».

Он изучал фрески Мазаччо и других предшественников и сов­ременников. Проводил долгие часы за рисованием древнегрече­ских скульптур в садах мона­стыря Сан Марко во Флоренции. Совершенствовался всю жизнь. Поэтому учеба и творчество в его подвижническом труде нераз­дельны.

То же самое можно сказать об Альбрехте Дюрере - величай­шем представителе немецкого Возрождения. Под руководством профессионала он занимался всего три года, да и учитель-то был весьма посредственным художником. Главным для него стало самообразование. Пона­чалу Альбрехт осваивал в отцов­ской мастерской профессию златокузнеца. Однажды отвлекся от очередного задания. Взглянул на себя в небольшое тусклое зер­кало. Задумался. Потом взял лист бумаги и серебряный ка­рандаш, точнее — штифт. И на­чал рисовать себя. Этот рису­нок, к счастью, сохранился.

Он изобразил себя вполоборо­та — смело, без поправок. Прав­да, сам материал требовал реши­тельности, точного глаза, уверен­ной руки. Спрессованная палоч­ка серебряного порошка, в то вре­мя заменявшая графитный ка­рандаш, оставляет на грунто­ванной шероховатой поверхно­сти бумаги след, который уда­лить невозможно.

Рисунок удачно скомпонован, точен, штрихи прекрасно выяв­ляют формы лица, характер складок одежды, волнистость струящихся волос. Портрет полу­чился очень похожим. Впослед­ствии Дюрер много раз изобра­жал себя - тот же вытянутый овал лица, миндалевидные гла­за, слегка отличающиеся один от другого размером, вскинутые брови, продолговатый, с горбин­кой нос и небольшой пухлый рот. Лицо мальчика серьезно, сосре­доточенно, глаза не по-детски пристальные, взгляд словно об­ращен внутрь самого себя.

Спустя несколько десятилетий мастер нашел свой рисунок в стопке других и отнесся к нему серьезно, надписав в верхнем правом углу: «Это я сам нари­совал себя в зеркале в 1484 году, когда я был еще ребенком. Аль­брехт Дюрер»...

Титаном эпохи Возрождения называют Микеланджело — ску­льптора, живописца, зодчего и поэта.

И высочайший гений не прибавит

Единой мысли к тем, что мрамор сам

Таит в избытке,— и лишь это нам

Рука,  послушная рассудку, явит...

Так утверждал он, уже под­ростком ставший автором вели­колепных скульптур и рисунков.

Как и Леонардо, Микеландже­ло учился у великих предше­ственников. Его ученик Асканио Кондиви рассказывает:

«...Од­нажды Граначчи повел его в сад Медичи в Сан Марко. В этом саду Лоренцо Великолепный, отец папы Льва, человек вы­дающийся во всех отношениях, собрал много античных статуй и других фигур, которые ему нравились. Когда Микеланджело увидел и оценил их, он... никуда больше не ходил, а целые дни оставался там, как в лучшей школе искусства, и копировал...»

Безусловно, воспроизводимый нами мраморный рельеф «Ма­донна у лестницы» создан под влиянием древнегреческих ску­льптур.

И столетия спустя античное искусство вдохновляло худож­ников разных стран и направ­лений. А в учебных заведениях служило эталоном, мерой кра­соты и естественности.

Даже изображая гипсовые сле­пки, Александр Иванов умел выразить ярко, впечатляюще за­мысел античных ваятелей. Взгля­ните на рисунок «Голова Лаокоона», исполненный графитным карандашом. Уверенными, дина­мичными штрихами восемнадца­тилетний ученик Российской Академии художеств передает страдание, боль, отчаяние. Вы­разительность рисунка усилена резким освещением модели, от­чего черты старческого лица приобрели резкость, еще большую напряженность, трагичность.

В 1824 году Александру и его соученикам предложили выпол­нить картину на тему «Приам, испрашивающий у Ахиллеса те­ло Гектора». Иванов увлекся за­данием: его восхищали бесстра­шие и доблесть древних героев, воспетых Гомером в «Илиаде», где Приам выступает как старец «боговидный», «почтенный», а Ахиллес как муж «благород­ный», «быстроногий». Поначалу он намеревался придать Приаму черты Лаокоона, для чего и изу­чал упомянутый выше гипсовый слепок.

В картине (мы публикуем под­готовительный эскиз к ней) Приам сдержанней, благообраз­ней. Проникнув во вражеский стан, чтобы попытаться получить тело убитого сына, готовый зары­дать, старик умоляет Ахиллеса проявить свойственное ему вели­кодушие. Композиция, построен­ная диагонально, несколько пе­регружена деталями, но четко «работает» на главных героев полотна. Они расположены в центре, движение одного как бы продолжено движением другого, оба ярко освещены, а фигура Ахиллеса выделяется особо бла­годаря алому плащу.

Создав эту многофигурную работу, юноша показал себя не только сформировавшимся худо­жником, но и человеком высо­кой эрудиции, обладающим да­ром проникновения в овеянное романтикой далекое прошлое.

Прекрасную  автобиографическую книгу «Далекое близкое» написал И. Е. Репин. Благодаря ей мы знаем многие подробно­сти о его детстве, отрочестве, юно­сти. К счастью, сохранились и некоторые его ранние рисунки.

Среди них «Вид на школу военных топографов в Чугуеве», выполненный в тринадцатилет­нем возрасте. Талант Репина развивался стремительно, без скачков и спадов.

Поразительная работоспособ­ность, одержимость творчеством, восторг перед искусством в со­четании с жаждой знаний, ши­роким кругозором, ярко выра­женная гражданская позиция, любовь к своей стране, к челове­ку, неизбывное стремление при­нести людям пользу - все это обусловило великое значение сделанного Репиным.

Четырьмя годами моложе Ре­пина был Василий Иванович Су­риков. О жизни, о творческом подвиге художника прекрасно рассказала его внучка Наталья Петровна Кончаловская в роман­тической были «Дар бесценный». Она, в частности, пишет:

«Вася умел во все вглядываться. Смот­рит в лицо человеку, примечает, как глаза расставлены, уши по­сажены, нос и ноздри лепятся на лице. Зажгут свечу — он смот­рит, как колышется пламя и ко­леблются тени на стене. Ничто не ускользало от Васиного жад­ного взгляда, и все откладыва­лось в благодарной памяти, чтобы потом, когда придет время, ожить на холстах под кистью мастера».

В школе Вася учился легко. Но самым любимым уроком был, разумеется, урок рисования. К нему готовился заранее — точил карандаши, запасался альбома­ми, красками, резинкой.

Преподаватель Н. В. Гребнев, спокойный, тихий, очень образо­ванный, учил наблюдать и ду­мать, а самое главное - пони­мать и любить красоту. Он за­ставлял Сурикова копировать гравюры с картин Брюллова, Рафаэля, Тициана. Вместе они ходили на Часовенную гору, ез­дили на Енисей, к горным кря­жам — Столбам, в тайгу. Поне­многу мальчик приучался рисо­вать карандашом и писать аква­релью с натуры.

Самые ранние произведения выдающихся живописцев до нас редко доходят: в их глазах и глазах их близких они не пред­ставляют никакой ценности. Иначе поступила Валентина Се­меновна, мать будущего вели­кого портретиста — купила аль­бом и собственноручно сделала надпись: «Тоня Серов. № 1». По­том были все новые и новые альбомы. В итоге сложилась большая коллекция рисунков - от самых ранних до подростко­вых.

Грабарь в вышеназванной ста­тье пришел к выводу: в пятнад­цать лет Серов-мальчик превра­тился в Серова-мастера. Конеч­но, мастерство еще предстояло совершенствовать, что Серов и де­лал до конца жизни. Но вот что интересно: в 23 года Валентин Александрович создал шедевр -«Девочку с персиками», в кото­ром как бы соединились моло­дость, беззаботность, радость ожиданий. Позже, став знамени­тым, он удивится, глядя на эту обаятельную, полную света, воз­духа, свежести картину:

- Неужели это я написал?!

 

 

 

Все мы знаем замечательного художника Михаила Александ­ровича Врубеля. Краски его кар­тин сочны и свежи, положены крупными, точными мазками. А рисунки необычайно живописны, динамичны, трепетны. Но при­шел Врубель к своему неподра­жаемому стилю через годы упор­нейшей учебы.

Посмотрите на рисунок гипсо­вой головы Бахуса, выполнен­ный им в Академии художеств. Как он точен, объемен, вырази­телен, как предельно использо­ваны возможности мягкого ка­рандаша! Глубоки и прозрачны тени, трепетны рефлексы, мягки полутона, лучезарны блики. Это не просто учебный рисунок — это подлинно художественное произведение! Сравните его с головой Лаокоона работы А. Иванова - сколь различен подход к изобра­жению натуры у обоих масте­ров.

В истории искусства есть при­меры, когда одаренность раскры­валась в настолько благоприят­ной атмосфере, что развитие шло успешно без учебы в академии или другом высшем учебном за­ведении. Вспомним Зинаиду Се­ребрякову. Ее дедом по матери был Евгений Александрович Лансере скульптор, замеча­тельный мастер мелкой пласти­ки. Мать любила рисовать и по­сещала класс рисунка в Акаде­мии художеств, где занималась у П. П. Чистякова. Дед по отцов­ской линии - архитектор Ни­колай Леонтьевич Бенуа, дядя — известный художник Александр Николаевич Бенуа.

Понятно, сколь бы ни была благоприятна окружающая сре­да, без любви к рисованию, тру­долюбия, целеустремленности любой талант очень быстро себя исчерпает. К счастью, всеми эти­ми качествами Зина обладала. К 11 —13 годам у девочки выра­боталось свое отношение к окру­жающему миру.

Начало XX столетия, как из­вестно, ознаменовалось появле­нием в искусстве множества те­чений и направлений, расцве­том абстрактного, беспредметно­го творчества. Пабло Пикассо был одним из самых ярких пред­ставителей абстракционизма, хо­тя многие его произведения и вполне предметны. Особенно от­носящиеся к молодым годам. Стоит только взглянуть на ка­рандашные рисунки и картины, выполненные маслом пятнадца­тилетним Пабло, чтобы убедить­ся не только в его редкой ода­ренности, но и профессиональ­ной подготовленности. Немногие выдающиеся художники дости­гали таких успехов в столь ран­нем возрасте.

Профессиональная основа да­ла Пикассо возможность созда­вать убедительные произведения, к какому бы направлению ис­кусства они ни относились. Дей­ствительно — что было бы с ныне знаменитыми художниками, ес­ли бы их не учили, если бы они не были одержимы желанием овладеть ремеслом в высоком смысле этого слова?! Пытливо не изучали натуру, не вникали в правила перспективы, свето­тени, цвета, не осваивали слож­ные законы композиции?

Моцарт и Паганини, Пушкин и Лермонтов, Дюрер и Иванов. В ранние годы они великолеп­но сочиняли, исполняли, ри­совали. Ими восхищались, но не потому, что воспринимали их творчество как «детское ис­кусство». Ими восхищались по­тому, что они уже не уступали взрослым, но были еще такими юными. К их таланту подходи­ли с критериями «взрослого ис­кусства».